– Ребят, как я соскучился! Я вас в гости приглашаю.

– Куда? – осторожно спросила я. – Где ты сейчас живёшь?

А он вместо ответа схватил меня за талию и закружил в воздухе. Я заорала:

– Поставь меня на землю! Сейчас же!

Он поставил и засмеялся.

– У нас теперь своя квартира! Приходите к поминальнику в выходной, в полдень. Я вас отведу в наш новый дом.

Глава 29. Биржа всё ближе

Мои занятия с Арминой продолжались, хотя она считала, что и так уже научила меня всему, что потребуется для Биржи. Правильно ходить мне очень помогла тяжёлая книга на голове, теперь я отлично чувствовала своё тело, руки и ноги двигались плавно, а не рывками, как раньше. Армина говорила:

– Тебе бы танцевать! Ты лёгкая и гибкая, у тебя бы получилось.

Про танцы я знала только из книг. Раньше люди двигались под музыку, поодиночке и парами, а иногда и целыми группами, и считали это не только развлечением, но и искусством. Музыка у нас и сейчас есть: гимны городов, благодарственные песни, детские поучалки и засыпалки. Моя мама их не любила, поэтому у меня не было никаких приятных воспоминаний о музыке. В комнате присмотра воспитательница пела с нами поучалки, когда нас учили считать. Там были такие слова: «Посмотри, посмотри, вот ребята – раз, два, три. Остальным – убегать, кто четыре или пять». Мы так играли на прогулках. Трое детей оставались в центре площадки, а ещё двое должны были отбежать в общий круг. Потом на середину опять выходили пятеро, и опять трое самых быстрых оставались в центре. Мне казалось, что это скучно. Я больше любила играть в прятки.

Армина рассказывала, что старый мир рухнул, когда ей было уже тридцать лет. Она успела вырасти и повзрослеть до катастрофы, поэтому для неё все эти танцы и песни остались приметой прежней жизни. Тогда были специальные здания, где на сцене выступали артисты, а в зале сидели зрители и слушатели. Подумать только: люди покупали билеты, чтобы посидеть в таком зале! А мы с друзьями сидим у сцены только в школе, когда там выступают с какими-нибудь важными новостями наши дарители знаний. Смешно было бы, если бы они принялись там петь и размахивать руками и ногами – танцевать!

Мои бабушки и дедушки тоже успели пожить в старом мире. Может, и они любили песни и танцы. Но они умерли ещё до того, как я попала в приют, и я не успела их ни о чём расспросить. Тогда я даже не догадывалась, насколько сильно всё изменилось за сорок лет, прошедших от катастрофы до моего рождения.

Развитием речи Армина занималась со мной по какой-то старинной книге. Мы каждый раз делали смешные упражнения: я вытягивала губы трубочкой, надувала щёки, вертела головой и при этом произносила бессмысленные звуки. Армина говорила, что так мы укрепляем мой речевой аппарат. Потом она дала мне горсть больших пуговиц, велела помыть их с мылом, нанизать на прочную нитку и взять в рот.

– А нитка зачем?

– Чтобы не проглотить случайно. Одну пуговицу легко можно проглотить, а целую связку – нет. Только будь осторожна! Опусти голову, чтобы не подавиться. Если что, просто открой рот, дай им вывалиться на стол.

Я удивилась, но послушалась. Засунула в рот связку пуговиц и сидела напротив Армины с набитым ртом. А она протянула мне открытую книгу и сказала:

– Теперь читай. Вслух!

Я подумала: как же я буду читать с пуговицами во рту? Но оказалось, что это возможно. Первые фразы звучали неразборчиво, но потом стало получаться лучше, и к концу страницы я уже приспособилась, и пуговицы мне почти не мешали.

– Достаточно. Молодец. – И Армина снова отправила меня мыть пуговицы. На этот раз я вытерла их насухо и убрала на место.

– Видишь, ты теперь в любых условиях можешь говорить отчётливо. Теперь займёмся произношением.

Следующие две недели мы учили скороговорки. Армина сказала, что раньше все дети это делали. А сейчас произношение никого не волнует. Слова понятны, и ладно. Больше всего меня поражали наборы слов, которые предлагала Армина. Я смеялась и переспрашивала:

– Разве губа может быть тупой? Тем более у быка.

Быков я видела в учебнике зоологии: это такое крупное животное с рогами, самец коровы. А коров раньше использовали для получения молока и мяса.

Но Армина терпеливо объясняла:

– Неважно, может или нет. Здесь такие звуки подобраны, чтобы твой язык учился двигаться быстро.

– Как будто он бегает во рту, а не ходит?

– Точно. Ты же сама училась бегать, да? На уроках телесного здоровья. Вот и языку надо поучиться. Давай повторяй за мной.

И я повторяла: был-бык-тупогуб, тупогубенький-бычок, у-быка-бела-губа-была-тупа. Вскоре я уже так быстро тараторила эти слова, что Армина захлопала в ладоши:

– Хоть на сцену прямо сейчас.

Оставалась всего одна проблема с моей речью. Армина считала, что я говорю слишком монотонно. Не выделяю голосом начало и конец фразы. А надо, как она утверждала, немного менять тон и громкость. Но мы и с этим справились: Армина произносила фразы, а я за ней повторяла, стараясь говорить в точности как она. Армина меня похвалила:

– Да у тебя, оказывается, и музыкальный слух есть!

– Как это?

– Ох… Как бы это попроще объяснить… Ты слышишь разницу между звуками.

Я всё равно ничего не поняла, но меня это не очень интересовало.

Когда мы закончили тренировать походку и речь, перешили мне одно платье из запасов Армины и подобрали удобные туфли, Армина сказала, что теперь пора заняться лицом и причёской. Мыть волосы она меня уже научила, и они больше не висели пыльными верёвками, а красиво спадали на плечи. Армина пробовала их закалывать, заплетать, подвязывать разными способами – но всё это было слишком сложно для меня, я бы так не смогла. Поэтому мы решили оставить всё как есть. Армина только подровняла кончики большими острыми ножницами и велела не забывать причёсываться. Я пообещала.

После этого Армина ещё попыталась подкрасить мне щёки и губы мягкой палочкой в железном футляре, которая оставляла красно-коричневые следы. Но с этой раскраской я выглядела очень по-взрослому – нам это не понравилось, и Армина сказала, что это мне не понадобится.

– Одну задачу мы решили. На Биржу тебя точно пропустят, ты отлично выглядишь.