– Просил же, не называй меня так! Гильдия от меня отреклась…

– Но им всем по-прежнему до тебя далеко…

– Перестань, это давно не так. Что за паренёк с тобой?

– Это Ланек. Готовлю себе в ученики.

Пока старшие беседовали, будущий подмастерье разглядывал удивительный механизм. Внутри мелькали рычаги, со свистом вырывались из клапанов струйки пара.

– Твой заказ.

Алхимик вытянул из-под стола туго набитую сумку.

Механик заглянул внутрь, достал сложенный пергамент, развернул. Это был подробный план Обсидианового замка. По углам красовались гербы с дубовыми листьями.

– Мастер, у вас отличные связи, как вам удалось? – Недоверчиво улыбаясь, Дарен сложил план и спрятал обратно в сумку.

– За длинную жизнь появляется много полезных знакомых. Лучше скажи: там что-то очень важное, раз ты решил вломиться в дом аристократа?

– Да, очень.

– Мои снадобья уже в сумке, на дне. Кстати, ты слышал про Стана?

– Змеелов с заставы? Что с ним?

– Убит. Говорят, Стана навестил ночной охотник.

– Убит? Как жаль! – Дарен огорчённо покачал головой, потёр шрам на щеке. – Но откуда там перевёртыш? Я думал, в Империи их не осталось.

– Все так думали. Как видишь, один из них в Гунте. И, похоже, взял след. Уж не твой ли?

– Мой? Зачем? Я с ними дела не имел. Мало мне Равновесия и колдунов с водяными. Ты слышал, что творится в подвалах приюта на Колесе?

– Нет, интересно бы узнать.

Дарен уселся на низкую лавку и коротко рассказал. Цверг, опершись локтем о лестницу, только неодобрительно вздыхал.

– Плохо, очень плохо. Наверху болтают про водяных в фонтанах. Вот, значит, откуда ветер дует. И ты хочешь сунуть туда нос? Мало тебе одного шрама? Отговаривать не поздно?

– Поздно, мастер, я слово дал. И не в том вопрос, как влезть в это осиное гнездо, а как потом ноги унести. Там же повсюду наколдованные мокруны… Как их убрать с дороги?

Цверг присел на ступеньку стремянки, сдвинул очки на лоб, положил мозолистые, с пятнами от едких снадобий руки на колени, задумчиво обводя взглядом полки со склянками.

– Если всё так, как вы думаете… У этого колдовства должно быть сердце, средоточие, где сила жизни превращается в плетение заклятий. Оно же, это сердце, связывает колдовские порождения воедино. Вырвешь его – и колдовство умрёт.

– А мокруны? Они исчезнут?

– Думаю, да. Кроме тех, которые уже напились чужой жизни. Эти могут и уцелеть. Только связь с хозяевами потеряют.

– И как это сердце выглядит?

– Если бы я знал… – развёл руками цверг. – Мне известны лишь общие принципы устройства магических машин. А уж что учудят мятежные магистры…

– Но как же его уничтожить?

– А ведь я учил тебя, как ты мог забыть? – Цверг удивлённо взглянул на механика. – Разрывающее зелье истребит огнём любые чары.

– У тебя оно есть?

– Мало, но по старой дружбе добуду. Так что и ты постарайся. Хочу спокойно дожить свой век в этом городе. Среди людей, а не водяных нежитей. Запомни, нужно поджечь зелье в сердце магического круга, у самого источника плетения.

– Мастер, я в неоплатном долгу…

– Про это потом поговорим. А пока… – Алхимик достал из ящичка стола четыре прозрачных шарика на тонких цепочках. – Раздай своим подопечным, пусть наденут, и ты всегда сможешь их найти. Положи один на любую карту и скажи: «Покажи моих братьев». Ланек, сынок, иди к друзьям, тебя проводят до выхода, а мне с твоим наставником ещё посекретничать нужно.

Когда за парнем закрылась дверь, цверг подошёл к механику вплотную, глядя в глаза снизу вверх.

– А теперь скажи, мастер Дарен, понимаешь ли ты, что делаешь?

– То есть?

– Я про мальчишку… Про твои намёки в письме. Это он радужник? Первый наследник?

– Возможно. Печать Триглава хранилась в его семье. Точно сказать пока нельзя. Ланек уже года два как сирота и отца не помнит.

– Значит, ты веришь в эту легенду. – Цверг принялся нервно расхаживать по подземелью, сложив руки за спиной. – Положим, он наследник. Но обучен ли он? Знает ли о своих способностях?

– Пока нет.

– Плохо. Когда проснётся сила радужника, сможет ли он её контролировать? Удастся ли ему скрывать своё сияние? Боюсь, что нет. Мальчику нужен наставник, кто-то из Слепых Братьев. Но где ты найдёшь такого? Любой из них, узнав, кто твой ученик, попытается его убить! Я никогда не мог понять этих фанатиков. Положим, наследники в силах изменить сами законы сущего, и Братья этого боятся. Ведь цель монахов – изначальный порядок. Но уничтожать сам род наследников… Хотя, если подумать, что может натворить твой мальчишка без присмотра…

– Поэтому лучше он будет со мной, чем в руках магов или Равновесия.

– Согласен, – задумчиво кивнул старик. – Я хочу только убедиться, что ты понимаешь, с чем имеешь дело. А то обстоятельство, что твоих подопечных как раз трое, не показалось тебе странным? Может, у тебя в руках все три части целого? Не хочешь вызвать Триглава?

– Нет, зачем? Моя судьба меня вполне устраивает. Да и вряд ли это получится. Даже если Ланек – наследник крови, «разум», а Волян – «сила», то Марика никак не может быть «душой». Она маг, да ещё и огненный.

– Да, это не она. Потому ты и лезешь под Колесо? Думаешь, «душа» – её сестра?

Механик пожал плечами. Цверг вздохнул, покачал головой.

– Будь осторожен, мастер, ты ходишь по самому краю.

– Как всегда. И вот ещё. Как бы побольше разузнать про наших сестричек? Боюсь, сам я буду занят.

– Хорошо, попробую, – кивнул цверг, снова присаживаясь на ступеньку.

Глава семнадцатая

Под чужими именами

Дарен вошёл в лавку, гадая, какую глупость могла выкинуть без него странная троица. Но всё было на удивление спокойно. Ланек и Волян сидели у входа, тихо разговаривая, в то время как хозяйка хлопотала за ширмой над нарядом Марики. Из задних комнат появился цирюльник, прижимая к груди корзину со своими принадлежностями, и, проскочив мимо Дарена, вышел на улицу.

– Госпожа, я вернулся.

– Мы почти готовы. – Дора отодвинула занавес.

Друзья у входа удивлённо примолкли. Теперь Марика выглядела настоящей принцессой. Трудно поверить, что совсем недавно это была замарашка в обносках, неотличимая от мальчишки.

Механик подал хозяйке бархатный свёрток:

– Драгоценности для госпожи.

Модистка умелым движением достала серьги и ожерелье с большим аквамарином, приладила их на место, поправила.

– О, моя девочка, вы