– Амия. Дочь Сада-на-Взморье, – прогремел голос Правителя, – знаешь этого человека?

Воля его была неизбежна, весь Дом – его воля и сила.

Нет. Анкарат стиснул зубы.

Нет, моя воля здесь не исчезнет. Я останусь собой. Я помню Скалу Правосудия. Он просто человек.

Сказать бы об этом Амии!

Теперь она дрожала всем телом, едва сдерживала слёзы.

– Помни, – добавил Правитель, – Дом поймёт твою ложь.

– Нет, – всхлипнула Амия, – я не знаю его. Никогда не видела. Ничего не знаю о его преступлении.

Лазутчик смотрел на неё пристально, жадно.

Анкарат не знал, действительно ли Дом понимает ложь, но сам её видел.

– Что же, – голос Правителя смягчился, – хорошо, если не знаешь. Ты дочь важного для нас города, прекрасного города. Если хочешь, можешь пощадить этого человека. Раз вы не знакомы, в этом не будет ничего страшного.

Тишина натянулась как тёмное полотно, нависла над залом.

Лазутчик выдохнул что-то неслышно. Амия распрямилась, тёплый янтарь её глаз застыл, слова зазвенели медью, взрезали тишину:

– Нет. Он совершил преступление против Города Старшего Дома.

Правитель приподнял бровь. Почти улыбнулся.

Повернулся к лазутчику:

– Видишь? Нет причин её защищать. Ты ей не нужен. Можешь спасти себя, если скажешь правду. Ты знаешь эту девушку? Знаешь кого-то из Сада-на-Взморье?

Амия больше не дрожала. Замерла, прямая и непреклонная. Анкарат видел: за ней лежит её Сад, чарующие цветы, резные и живые птицы, люди с медленным говором, плавными жестами. И сердце силы, способное исцелить человека и землю, развеять печать отчуждения.

Анкарат не мог отвести глаз.

Посмотри на меня.

И снова – она услышала.

И пока они друг на друга смотрели, ничего плохого с ней не могло случиться. Его солнце, его удача, судьба, которую обещала мама, – бились, сияли вокруг.

Лазутчик хрипло расхохотался. Дребезг смеха вспорол воздух и оборвался, когда воин Отряда дёрнул за цепь.

– На этом сборище не впервые вижу твоего пацана и его дружков. А её не знаю.

Анкарат смотрел лишь на Амию, потому сперва не различил слов лазутчика. Догадался только по шуму, дымом потянувшемуся над толпой.

Шуму, который Правитель рассёк взмахом меча.

Взмах мгновенный, но долгий – вспорол весь воздух Дома, весь воздух Города, и сквозь рану хлынул огонь, шквал огня прокатился по залу и поглотил лазутчика, набросился как животное, послушное воле хозяина. Анкарат не представлял, что огонь может быть таким. Что казнь может быть такой страшной. Запах жжёных волос и плоти, пузырящаяся кожа, ногти, скребущие камень – тоже раскалённый. Окаменевший огонь стал огнём настоящим, солнце обратилось в смерть.

И страшней всего оказалось молчание – всех вокруг, и погибающего человека, и собственное молчание. Да, это враг, заслужил, но всё-таки… всё-таки…

Анкарат шагнул ближе, позвал огонь, и огонь откликнулся, вспыхнул ярче. Лицо лазутчика, совсем почерневшее, со сгоревшими губами, волдырями вместо лица, повернулось к нему.

Молодец.

Не подчиняйся.

Жарче, злее ударило сердце – и огонь запел в крови, снова метнулся выше – Анкарат перехватил нить власти над ним.

И всё кончилось.

Пытка оборвалась.

Тело убрали бесшумно и быстро, остался только дух дыма и смерти.

Правитель заговорил снова:

– Теперь ты, – его голос был дым и смерть, – объяснись.

Теперь ты – говори. Или: теперь ты умрёшь, если не найдёшь правильных слов.

Но Правитель был лишь человек. Анкарат его не боялся. Воля Анкарата – не слабей его воли. Сегодня в квартале он доказал это. И только что доказал.

Шагнул ближе, в круг приговора. Амия уже отступила в толпу, стояла среди своих слуг, куталась в шаль и не поднимала глаз.

Каменный пол ещё не остыл после казни.

– Я помог Килчу исполнить волю земли. Земля квартала хотела измениться. Теперь она едина с землёй города.

В потяжелевшем, потрясённом молчании мама ахнула, вскинула руки к лицу, но глаза у неё смеялись, лучились хорошим светом.

Да.

Анкарат обещал и исполнил.

Правитель взглянул на маму. Жёсткое, крупно вырубленное его лицо, словно лицо самой Вершины, смягчилось, стало на миг совсем человеческим, задумчивым, даже печальным.

И он сказал:

– Верно. Таков был приговор. Килчета я прощаю. Но ты… ты преступил законы нашего города. Снова. Границы священны.

Он повернулся к Аришу:

– Что скажешь? Обещал исправить его.

Ариш посерел, лицо словно стёрлось за клочьями дыма.

– Значит, это невозможно.

– Хочешь сказать, ты не справился?

– Да. Потому что его не исправить. Он талантливый парень, но подчиняться никому не станет. Сила такого человека может послужить городу иначе.

Нет, Ариш не омертвел, не лишился воли. Он всё понял и решил отомстить за то, что Анкарат ослушался и солгал. Лицо его пошло красными полосами, голос звучал как-то надорванно. Неисполнение приговора страшней преступления, но Ариш, наверное, верил: сможет доказать свою правоту.

– Не тебе решать, – сказал Анкарат, – куда направить мою силу. Ты…

Он осёкся. Нужно сказать правду, рассказать всё с самого начала, о контрабанде в каньонах, о преступлении в доме Амии. Но Ариш спас его. Их так долго связывало общее дело, недостойное, но общее. Пусть он был подонок, вот так выдавать его…

Ариш заметил его замешательство, усмехнулся.

– Он преступник, – Гриз вышел вперёд, стиснув запястье, – увидел в Анкарате особую силу и хот-тел подчинить себе. Использовать, чтобы стать богаче.

Говорил ещё и ещё, до дня пожара и раньше, не бледнел и не заикался. Как так?

Печать горела под пальцами, просвечивала сквозь ладонь. Мама вскинула подбородок, сцепила руки замком. Наверное, её магия придала Гризу смелости – или заставила повиноваться? Неважно.

Ариш пытался возражать, но Правитель отсёк его шипение резким кивком.

Глаза сузились, лицо сделалось отрешённым, по мечу вновь побежали блики.

– Ясно, – огненным гулом, огненным треском, – но мы не на Скале Правосудия. Всё решит Сделка.

Плоть Вершины, огненный камень, солнечный камень – горела, горела.

Уже не жажда сражений билась в крови, не желание освобождения, мести – другое, сильнее, больше.

В этом кругу не нужны были знаки, свидетелем Сделки стала земля, её сердце и кровь.

И кровь человека, который погиб здесь.

– Меч моего гарнизона, – Ариш медленно прокручивал клинок вокруг кисти, – не трогай. Думаю, это справедливо.

Взглянул на Правителя, тот кивнул:

– Имеешь право.

Анкарат фыркнул, отбросил меч Стражи, по залу рассыпался гулкий звон, полетел вверх по жерлу Вершины.

Анкарат выхватил меч колдуньи, рванулся, ударил – но Ариш поймал удар и отбросил. И ещё раз, ещё. Он не боялся. Двигался плавно, почти лениво, но змеиный взгляд оставался цепким,