Перебивая и дополняя друг друга, строитель и библиотекарь наконец-то рассказали о том, как они нашли останки в стенах. Общим их мнением было «тут какая-то чертовщина!», хотя более откровенно его выразил Галлахер. А выразив, почти умоляюще уставился на Скотта.

Полицейский опустился на колено перед скелетами и принялся их рассматривать, не трогая руками, что внушило Элио некоторую надежду на его разумность. К тому же детектив был довольно молод – на вид ему можно было дать лет тридцать или чуть больше. Может, он не такой замшелый, как его коллеги…

– Что скажете? – вдруг спросил Скотт у юноши.

– Скелетам не менее сорока лет. Даже если это убийство, то произошло оно довольно давно.

– Даже если? Полагаете, они добровольно замуровались в стенах сами, ради высокой цели?

– Я еще ничего не полагаю, – буркнул Романте. – Я не успел осмотреть останки детально.

– Но что-то все же заставило вас вмешаться? Ваши люди, как я понимаю, вступают в игру, если обнаруживают следы… эээ… м… н… ну вы поняли?

Элио ответил не сразу. Он не слишком-то хотел рассказывать об этом кому попало. Хотя полицейский вроде бы не кто попало…

Юноша достал блокнот и карандаш, написал под зарисованными знаками: «Только никому не говорите» и передал блокнот детективу.

Скотт с огромным интересом изучил рисунок и спросил:

– У вас нет вопросов к свидетелям?

– Пока нет. Возможно, появятся после изучения дома.

– Хорошо, – кивнул детектив и поднялся. – Господа, мы вас более не задерживаем. Но, надеюсь, вы не собираетесь уезжать из города в ближайшее время?

Оба свидетеля тут же заверили Скотта, что не только не собираются, но даже окажут всемерное содействие следствию, и поспешили покинуть дом.

Элио наконец-то с облегчением перевел дух. Мистер Линн косился на него так, словно подозревал, что юноша вот-вот начнет запихивать в карман ценные дубовые панели.

Кстати, о них.

Элио взял одну из панелей, которые рабочие сложили в углу, и сравнил узор на ней с узором на другой панели, а также – на тех, что оставались на стенах.

– Это магия, да? – спросил Скотт; юноша чуть дернул бровью. – Ну, эти значки – они магические? А что они делают?

– Пока не знаю, – буркнул джилах. – Позже выясню.

– То есть вас этому учили? – с жадным любопытством продолжал полицейский. – Учили, как их отличать от просто орнамента?

– Да. Видите, тут есть еще. – Романте наклонил панель так, чтобы свет упал на узор. – Вот на тех панелях на стене – просто резьба, цветочки-лепесточки, а тут в узор вплетены символы. Возможно, это защитные знаки. Не пропускают то, что за стеной, в эту часть дома. Или вовсе не выпускают наружу, – пробормотал Элио.

– Мы можем увезти скелеты?

– Я возьму образцы костей и передам в лабораторию, чтобы выяснить, нет ли на них какой-нибудь заразы, проклятия или еще чего-то. Если нет – то увозите.

– Но нельзя же оставить их просто валяться посреди дома!

– Почему?

– Ну, протокол, то-се…

– Запечатайте дом и выставьте вокруг него кордон.

– Но как я это объясню своему начальству?

Элио пожал плечами. Проблемы полиции его мало занимали – по сравнению со всем остальным.

– Мы ведь уже можем заразиться, да? – спросил Скотт. – Оттого, что стоим тут?

– Можем. Как и те люди, которые ломали стены. Поэтому лучше выяснить насчет скелетов побыстрее.

– Ладно, – поколебавшись, ответил детектив. – Я сообщу про риск инфекции. А как долго…

– Скажу, чтоб сделали побыстрее.

Романте достал из кармана конверт и контейнер для проб. Юноша обмотал руку платком и поместил внутрь контейнера кусочек ключичной кости, осколок черепа и выпавший зуб, а в конверт положил обрывок ткани, в которую был замотан скелет.

– А теперь, – сказал Элио, – осмотрим наконец дом.

Элио возвращался в дом гостеприимства в глубокой задумчивости. Он шел, хмуро опустив голову, не глядя по сторонам, не обращая внимания на снующих по улицам прохожих. Весть о «дурном доме» уже широко разнеслась по кварталу, и Романте был уверен, что к следующему вечеру все городские газеты запестрят заголовками в духе: «Секретные тайны проклятого дома!», «Они среди нас: призраки из библиотеки» или «Куда смотрит мэрия, отдавая ТАКОЕ детям?!!»

Юноша поздоровался с тетушкой Голдой, которая пекла пирожки к ужину, и поднялся к себе. В доме гостеприимства он остался один – остальные разъехались, когда закончился праздник. Но у Элио оставалось два дня неиспользованного отпуска, которые ему подарил шеф, и молодой человек решил посмотреть город.

Жаль, экскурсия кончилась, едва начавшись…

Взглянув в зеркало, Элио с досадой обнаружил, что после шастанья по заброшенному дому стал похож на пыльное чучело; показываться шефу в таком виде недопустимо, так что юноша сначала почистил сюртук, тщательно умылся, причесался, сменил рубашку и только после этого сел к зеркалу. Тетушка Голда весьма удивилась тому, что при заселении гость попросил комнату с большим зеркалом, и даже спросила, будет ли он один или с матушкой.

«Да когда же это кончится уже!» – с тоской подумал Элио. Даже этот полицейский тип не поверил, что ему девятнадцать (ну, почти…), хорошо хоть метрику не стал требовать.

– Coniungere nobis speculum filum, – пробормотал Элио и начертил пальцем знак перед зеркалом. Блестящая поверхность стала темнеть, и густая синева постепенно скрыла его физиономию, недовольную собственной юностью.

Романте поспешно вернул лицу подобающее выражение, невозмутимое и бесстрастное, как его учил кардинал (сам, однако, весьма далекий от невозмутимости и бесстрастности).

Наконец бархатная синева с алмазными точками звезд стала рассеиваться, и в зеркале отразился кабинет Натана Бреннона, шефа Бюро-64, а затем и сам шеф – высокий, худощавый, светло-рыжий мужчина неопределенного возраста. Он сел за стол перед зеркалом, и тут же рядом появились две передние лапы, и над столешницей показалась собачья морда, еще более рыжая, чем шеф Бюро, и даже более рыжая, чем детектив Скотт.

– Добрый день, сир, – сказал Романте.

– Добрый, – с обычным добродушием ответил шеф. – Ну что, собираешься обратно?

– Не совсем, сир. Я обнаружил здесь… кое-что, как мне кажется, довольно серьезное. – Элио раскрыл блокнот и постарался коротко, но точно рассказать обо всем, что обнаружил в заброшенном доме.

Шеф слушал внимательно, иногда делая пометки на листе бумаги с какими-то набросками.

– Весь особняк, от подвала до мансарды, разделен на две части сплошной стеной без дверей, – подытожил юноша. – В ней есть ниши на каждом этаже. Мы пока нашли по три на всех лестничных площадках. Ниши, разумеется, не вскрывали.

– А остальные стены? Там есть ниши?

– Настолько тщательный обыск