Казалось, их впервые за долгое время связал разговор – они отошли в сторону от общей толпы, Фабиан прислонился к стене, а Иветт то и дело пожимала плечами и оглядывалась по сторонам, будто пытаясь уйти от ответа.

– В Тэлфорде непривычно влажно, – пожаловалась Иветт, кончиками пальцев заправляя прядь за ухо. – И так жарко! На Ноксианских островах месяц Миохра, кажется, и вполовину не такой знойный.

– Скучаете по дому, миледи?

Иветт обернулась на мой голос и засияла. Я знал, какое впечатление произвожу на женщин – мое присутствие волновало их не так, как тяжелый взгляд короля. На него они могли надеяться и полагаться, я же виделся вершиной, которую хотелось покорить лишь ради того, чтобы иметь это в послужном списке. Верховный чародей, горделивый мерзавец с лицом юнца. Порой мне нравилось сладостное ощущение всеобщего восхищения и липких взглядов, но бывали дни, когда я мечтал снова стать неотесанным грубияном со спутавшейся русой копной и едва видящим правым глазом, в чью сторону если и смотрели, то с пренебрежением и страхом.

– Я пожила там достаточно, – пропела Иветт. – Пришла пора познакомиться с другими людьми и климатом.

Я учтиво кивнул, не желая развивать тему, и, как только Иветт разомкнула губы, чтобы вновь заговорить, повернулся к королю.

– Утром к вам зайдут стражники, которых я уличил в пренебрежении своими обязанностями. Примите меры, Фабиан, и объявите подчиненным, что отныне у виверны могу бывать лишь я.

Король нахмурился, явно недовольный тем, что я отдаю ему приказы.

– Это поможет с ней справиться? – сухо уточнил он.

– Более чем.

В благодарность я неглубоко поклонился, после чего повернулся к Иветт, чтобы тем же жестом попрощаться и с ней. Уголок ее губ неуверенно дрогнул, словно кто-то потянул за ниточку – в глазах улыбка не отразилась ни на миг.

– Вы так внезапно покинули нас. Снова. Что-то стряслось?

– Мелочи, – отмахнулся я, бесстыдно подмигивая будущей королеве островов. – Просто неожиданно выяснил, что следует исправить кое-какое важное заклинание.

* * *

Глава 10

Отношения с Ниррити наладились вмиг – нужда в воспитании, дрессировке и прочих воздействиях на виверну отпала. Отныне я всегда где-то в глубине души понимал, где она находится, чем занимается и что чувствует, пусть и не мог объяснить, откуда это понимание берется. Просто знал это, как то, что солнце встает на востоке, люди рождаются и умирают, а дождь падает с неба на землю. И как то, что удушающая тьма подземелий – не место для вольнолюбивого животного.

Несмотря на то что выход, предназначенный для полетов виверны, был предусмотрен, им, судя по всему, ни разу не пользовались: железный люк покрылся ржавчиной и мхом, став недвижимым, как скала. Если бы его раскрывали хоть раз с тех пор, как Ниррити заточили в этом жалком подобии жилища, то для этого, вероятно, потребовался бы десяток стражников. Впрочем, неудивительно, что никто не решался навещать мою новую спутницу жизни – в арсенале тэлфордских служащих не было огнеупорной брони.

При моем уровне владения магией для заклинаний подобного толка не требовалось произносить заученные тексты, следовало лишь отчетливо вообразить, как люк отворяется и взору предстает мучительно прекрасное полотно закатного неба. Как только свежий воздух ворвался в залу, Ниррити дернулась ему навстречу.

– Не спеши, душа моя, – попросил я, глядя, как виверна пытается вырваться на свободу. – В цепях далеко не улетишь.

Секунда усилий, и плотно прильнувшие к коже виверны стальные путы разомкнулись, звоном провозглашая миг конца ее мучений. Ниррити сделала неуверенный шаг к окну во внешний мир, а затем оглянулась и прижалась к земле, словно приглашая взобраться на ее спину. Отчего-то ее недовольно-жалобный вид меня рассмешил.

– Разве люди прежде летали на тебе верхом? – спросил я вслух, пытаясь устроиться на твердой колючей шкуре и благодаря себя за плотные брюки, случайно выпавшие утром из шкафа. – Откуда же тебе знать, как это происходит?

Ниррити начала движение, и ответом на вопрос, насколько я понял, было слово «ниоткуда». После первого же шага, за который она преодолела расстояние, отделявшее ее от полной свободы, я скатился вниз по хребту виверны и разбил бы голову, если бы в последний момент не ухватился за мощный хвост. Держаться на спине животного было не за что, и я без удовольствия понял, что придется обращаться к мастерам, работающим на других владельцев легендарных животных, – наверняка кто-то уже додумался до системы, способной облегчить управление летающим ящером.

Не успел я отряхнуться от, казалось, многовековой пыли, Ниррити с усилием протиснула массивное тело в отверстие в потолке и упорхнула в небо. Я выбрался вслед за ней – к люку была приставлена хлипкая лестница – и обнаружил, что на поверхности неподалеку от жилища виверны располагались фермерские владения, часть из которых была покрыта виноградниками. Юг острова. Горожане пронзительно визжали, указывая на вечернее небо, и прятались по домам, баррикадируя входы, как будто, нападая, виверна стала бы стучать им в двери.

Меня захлестывало блаженство, и ветер в волосах словно пел песню, поздравляющую с обретением свободы. Вот только предстояло выяснить, на что именно распространялась эта свобода; не хотелось бы, чтобы волей виверны управляла лишь она.

Сзади послышался перестук лат, и я, обернувшись, взглянул на запыхавшихся гвардейцев. Мечи, красовавшиеся в закованных в металл руках, были не более чем символами беспомощности, но простым людям, вероятно, так было спокойнее. Тяжесть и холод стали дарили ощущение, что при необходимости они сумеют защититься сами или защитить других, даже если надеяться на это было глупо.

– Ваше сиятельство! – завопил один, брызгая слюной. Я инстинктивно потянулся к лицу, чтобы защититься, и прищурился. – Неужели она сбежала?

– По-вашему, как только я стал заниматься ею в одиночку, путы сами собой ослабли? – снисходительно выдавил я. – Нет, я выпустил ее полетать.

Глаза стражников округлились, и никто из них не нашелся с ответом. Я обратил взор к небу. Ниррити не улетала далеко – кружила над островом, внимательно его разглядывая и, возможно,