Чтец сел напротив и снова уперся в него взглядом. Вем приготовился к новой «орехоколке» для своего мозга, но не дождался.

– Странно, – лысый растерянно обернулся к начальнику по вэй-безопасности. – Я отлично слышал его мысли. А сейчас на нем блок. Невероятно мощный. Даже отголоски мыслей не улавливаю.

Губы сами изобразили холодную ухмылку. Неужели?

Начальник вэйностражи училища поднял скип, и Вемовея мгновенно окружил кокон молчания – желтый тончайший светящийся пузырь, который перекрывал для него все звуки извне. Но способность читать слова по губам никто не отменял.

– Что еще за блок? Откуда? Он лишак. Потенциал единица.

– Это вы мне скажите.

– Ломайте к дракону защиту, – рыкнул Глеб Онуфриевич, который, оказывается, имел очень говорящую фамилию – Заломин.

– Но его черепушка может не выдержать. Сами понимаете.

– Мы готовы пойти на этот риск, – начальник по безопасности обратился к ректору. – Захар Емельянович, сведения по Шуе ждут подтверждения уже сейчас, верно? А этот молодчик, возможно, диверсант. Я почти уверен, что он под чью-то дудку дует и морочит нам головы. Узнать бы, под чью.

Ректор задумался на несколько секунд, а потом с досадой махнул рукой.

– Под мою ответственность.

Кокон молчания слетел. Чтец вернулся – и поразился взгляду читаемого, полному ненависти.

Прошло пять минут, затем десять. От стараний у одаренного повлажнел лоб. Сначала Вем прислушивался к ощущениям, потом бросил это занятие и напоказ расслабленно развалился в кресле.

– Вот здесь, – он указал на лоб и левый висок.

– Что? – отозвался чтец.

– Промокните платком, а то пот течет.

– Да он издевается!

Началась суета. В следующие полчаса еще три чтеца пытались его вскрыть, но безрезультатно. Ректор откланялся, поняв, что теряет время. А вэйностражец рвал и метал.

Глядя на это непотребство, Вем зевнул.

Это показалось доблестному мужу изощренной издевкой:

– Слушай сюда, лишак, – жгут красной вэи сорвался с дубового скипа начальника по вэй-безопасности и обвил горло Вемовея и сжал. Добился, что юнец окатил его злым взглядом. – Я не знаю, как ты это делаешь и кто тебе помогает, но водить себя за нос не позволю. Пока не прочтем твою голову, из училища не выйдешь. Я вызову спецчтецов из Крассбурга.

– Валяйте, – снисходительно прохрипел лишак словечко уличных банд.

В тот вечер его замкнули в карцере. Наверно, чтобы был посговорчивее. Но тесноты Вем не боялся, как и полного мрака. Он сидел на привинченной к полу железной лавке и доедал пресную кашу. Несмотря на скудность обстановки и комфорта, парень довольно щурился, вспоминая минувшие события. Иногда время от времени хохотал в голос. Сумасшествие совсем рядом. Теперь соседа в своей голове он чувствовал постоянно. Благо тот ошарашен и трепать языком пока не торопился. Может, он вообще онемел после взрыва преграды? Это было бы невероятной удачей.

* * *

Вем просидел в застенках трое суток, маясь от безделья. Пару раз его вызывали на допросы, и становилось веселее. Возвращался он оттуда немного потрепанным, но довольным. Перекошенные от злости лица дознавателей грели душу.

На третьи сутки его привели под конвоем в отдел предсказаний, а точнее в шаровидную комнату. Специальное помещение для лучшего раскрытия веера будущего. Вем знал о таких не понаслышке, видел в одном из учреждений, куда водил его Хольманов. Округлые стены белого цвета со специальным накладом фиксировали на себе поток будущего и не давали видениям прорицателей быстро исчезать. В рядах зрителей оказались знакомые лица. Лестно, что он так популярен.

Невысокая сухощавая женщина в берете смотрела через радужные стекла очков и доброжелательно улыбалась. Должно быть, она и будет читать его будущее.

– А вот и наш лишак, Евдокия Леонтьевна, – прокомментировал появление Вема ректор. – У него в голове стоит сильный блок. Кто поставил, не известно. Пробить чтецам не удалось…

– Пока, – вставил веско Заломин.

– Рассчитываем на вашу помощь, милейшая профессор. Любые сведения. И ваш второй дар можете применить, не возражаю.

Женщина кивнула и указала малахитовым жезлом на ряд стульев с мягкими сиденьями, расставленными по периметру шаровидной комнаты.

– Вы присаживайтесь, не стесняйтесь, юноша.

Вемовей опустился на один из стульев. Женщина устроилась напротив.

– Может быть, вы нам сами расскажете о себе. Не стесняйтесь. Говорите!

Дар убеждения? Бесполезно. К нему он стоек был и до сумасшествия.

– Я уже все, что хотел, рассказал вашим приятелям, – промолчать на вопрос пожилой женщины не позволило воспитание.

– Хорошо. Поглядим тогда ваш веер, – старушка профессор приспустила очки, затем снова нацепила их на костлявый нос. – Так-так… Любопытно… Очень любопытно.

– Что скажете? – спросил нетерпеливо начальник по вэй-безопасности. – Я почти уверен, что засланец. Только чей. Шуя, Панокия?

Старушка отрицательно покачала головой и развела руки:

– Я не вижу его веер. Это так странно.

– Как это не видите? – ректор подался вперед.

– Его будто нет, Захар. Ни настоящего, ни будущего. Веер не раскрывается, словно я не на человека навожу, а на прах. В моей практике это впервые.

– Мыло против прорицания на человеке? – прорычал раздраженно вэйностражец.

– Вы о таком слышали?

– Нет. Но похоже, что это оно.

– Погодите. Вот пришло скудное сообщение, – прорицательница показала указательный палец, призывая всех к молчанию.

Несколько секунд тишины, а потом она кивнула ректору.

На Вемовея вновь упал кокон молчания. И как назло, собеседники отвернулись, поэтому он не мог читать по губам слова следующей беседы.

– Говорите, Евдокия Леонтьевна, милости прошу.

– Я бы на вашем месте этого паренька придержала рядом. Какое-то событие в будущем грядет. Важное и веское, от его исхода будет зависеть процветание не только нашей цитадели, но и всей Лароссии. Этот мальчик сыграет в истории немаловажную роль. Сыграет, если останется в училище. Не упустите.

– Второй раз не уйдет. Иначе поймаю и удавлю, как клопа, лично, – рыкнул Заломин.

Прорицательница покачала головой:

– Нет, – она обратилась к ректору. – Захар, его нужно постараться удержать в стенах училища не силой, а заинтересовать, иначе сбежит. Он как ветер. Его клеткой не удержишь. Рано или поздно улетит. Для Лароссии будет лучше, чтобы поздно.

– А если он засланец? – фыркнул начальник вэйностражи училища.

– Эти сведения закрыты, Глеб Онуфриевич. Проверяйте, уточняйте, сдерживайте, но так, чтобы его от нас не забрали. Юноша должен остаться здесь. И еще, Захар, я вижу тебя гложет вопрос. Дай руку свою.

Старушка замерла, будто к чему-то прислушиваясь, а потом отмерла:

– Я не могу видеть большего по мальчику, но могу