— Я закончила плести кисточку для твоего меча. Обещай мне, что всегда будешь её носить и обязательно вернёшься ко мне на этот раз.

— Хорошо, — ответил он, и глаза его были ласковыми, как никогда.

— А еще люди говорят, что, если бусины в браслете сплетены с искренностью, влюбленные никогда не расстанутся и в каждой новой жизни будут вместе. Ты же останешься со мной навсегда?

Он опустил лицо, и густая чёлка упала ему на глаза, как занавес. Лицо приобрело смертельную бледность, и он едва слышно вымолвил:

— Обещаю.

Девушка подошла и прильнула к его груди.

— Муж мой, я верю тебе. Ты не кровожадное чудовище. Даже если весь мир будет проклинать тебя, я буду той единственной, которая в тебя верит.

Фигура девушки медленно растаяла.

Тан Тай Цзинь нежно провел пальцами по надписи на надгробии и прошептал:

— Я знаю, что ты полюбишь меня. Ты же сказала, что веришь мне и будешь ждать.

И улыбнулся сквозь слёзы, счастливый, как мальчишка.

— Обещаю, я вернусь к тебе очень скоро.

Прошло немало времени, прежде чем он встал и покинул мавзолей.

Снаружи, под серым свинцовым небом молодой человек из чистого и невинного вновь превратился в повелителя демонов в чёрных одеждах. Любовь и нежность в его глазах потухли, а на лбу ледяной каплей засияла магическая метка.

Значит, он давно принял решение пожертвовать собой во имя Пути Всеобщей Скорби. Зная, что умрёт, он хотел быть рядом с Е Си У. Поэтому установил рядом с её памятником надгробие для себя и выбил на нём надпись от её имени.

У них нет общих счастливых воспоминаний, он так и не удостоился её доверия и заботы. Поэтому ему пришлось самому всё это придумать, чтобы заставить себя уверовать в её любовь. Он сплел кисточку для меча из красного шёлка, представляя, что это сделала для него Су Су и погрузился в воображаемый мир, в котором был ею нежно любим.

Он всегда боялся её потерять и пытался удержать любой ценой: силой, интригами, коварством, но постепенно понял, как надо любить ту, что любит жизнь во всех её проявлениях.

Тот, кто никогда не знал, что такое забота и ласка, не ведал ничьей привязанности, вырезал себе надгробие, смирившись с тем, что недостоин любви. Своё прошлое он похоронил в гробнице императора Чжоу, полагая, что богиня никогда не полюбит его и не прольёт по нему и слезинки.

Но вот его нить любви в руках Су Су.

Богиня, сто лет не позволявшая скорби охватить свою душу, безутешно зарыдала.

Глава 127: «Маленькая благородная дева»

Со дня поединка огненной богини и повелителя демонов минуло тысяча лет. В пяти мирах воцарились покой и гармония. Демоны больше не свирепствовали в мире смертных и не враждовали с бессмертными. Они жили за невидимой, но нерушимой стеной на своих собственных территориях, выращивая потомство и совершенствуясь.

Тишину дворцовых покоев нарушил громкий стук шагов. Цзин Ми, в развивающейся от стремительного движения одежде, бежал через анфиладу комнат, встревоженно вопрошая у жмущихся по стенам испуганных служанок:

— Куда она запропастилась! Кто-нибудь видел маленькую госпожу?!

Те только недоуменно пожимали плечами.

— Что ж, поищу снаружи.

Сразу за дворцовой стеной простирались цветущие поля эпифиллума. День шел на убыль, и в сгущающихся сумерках в густых благоухающих травах то тут, то там вспыхивали зелёными огоньками светлячки.

Продираясь сквозь колючие кусты Цзин Ми вышел к высокому дереву и обнаружил, наконец, свою драгоценную пропажу. Очаровательная малышка сидела на толстой ветке и болтала белыми, как нефрит пухлыми ножками. Браслеты с колокольчиками на её щиколотках нежно позвякивали в такт движениям. Ветерок нежно теребил длинные фиолетовые ленты, вплетенные в растрепанные волосы. В причёске красовались два нежно-розовых цветка, сорванные девчушкой с куста эпифиллиума. Перед лицом малышки пролетел комар, и она резко хлопнула в ладошки, отпугивая насекомое. На вид ей было всего лет пять-шесть, и среди зачарованных полей она явно скучала. Думая о чем-то своем, девочка тяжело вздохнула, совсем как взрослая.

Цзин Ми изобразил недовольное лицо, подобрал фиолетовые туфельки, брошенные под деревом, взлетел в воздух и, очистив заклинанием испачканные в траве ножки, обул малышку.

— Что благородная дева делает на дереве?

Та лишь фыркнула в ответ и, недовольно сморщив носик, проворчала:

— Опять наябедничали! Это дурачьё только и знает, что сплетничать…

Её живое и милое личико приобрело обиженное выражение. Она прищурила блестящие чёрные глазки с длинными как вороньи перышки ресницами и сердито посетовала:

— И чего жалуются, ты все равно не посмеешь меня наказать.

Цзин Ми, усмехнувшись, благодушно подтвердил:

— Ты права. Не посмею.

Девчушка обхватила ствол дерева белыми пухлыми ручками и спряталась за него, лукаво подглядывая одним глазком.

Цзин Ми сделал вид, что знать не знает, что на самом деле происходит и сообщил деланно равнодушным тоном:

— Владыка Бей Лай доложил мне, что наша юная благородная дева похоронила его любимого сына в болоте и, как мило с вашей стороны, наколдовала ему в его изголовье куст розовых цветов. Мальчишку удалось спасти, но он рыдает без остановки.

В уголках пухлых губ маленькой негодницы зародилась улыбка и она протянула вредным голосом:

— Подумаешь!

Цзин Ми продолжил, как ни в чём не бывало.

— Полгода назад благородная дева издевалась над толстушкой из семьи духа Чёрного медведя и даже наслала на неё алую осу. В прошлом месяце вы разрушила волшебный пруд в доме мастера Наньсю, а месяцем раньше вы гостили в доме духа Жёлтого журавля и едва не зажарили его детей и внуков на вертеле.

Девочка обиженно дрыгнула ножкой:

— Но не зажарила же!

Цзин Ми онемел от ее нахальства и с минуту смотрел на малышку с нескрываемым удивлением:

— Молодая госпожа, вы хоть понимаете, что не появись Сы Ин, отпрыски семейства Жёлтого журавля превратились бы в жаркое и оказались в вашем желудке. Кто после такого позовет вас в гости? Духи и демоны боятся за своих детей. У вас больше нет друзей. Дети демонов не хотят с вами играть.

Девочка поджала губы.

— Ну и пусть! Они всё равно мне не нравились.

Её круглые, тёмные как виноградинки глазки наполнились слезами. Не знай Цзин Ми, что перед ним маленькая бестия, наверняка бы растрогался, но он лишь стряхнул несуществующие пылинки со своей одежды и, не глядя в глаза задире, сообщил:

— Дворцовая канцелярия завалена жалобами на благородную деву. Когда богиня вернётся, вы будете наказаны.

Девочка перестала болтать ножками и, горестно поджав пухлые губки, затихла.