Муж вздохнул, улыбнулся и достал из кармана большую и странную стекляшку.

— А ты бы за помощью к халумари пошла. У них много всякого чудного. Вдруг, помогут, — произнёс муж и щёлкнул чем-то на донышке стекляшки.

Зал сразу осветился неярким, но ровным и белым, как полуденные облака, светом.

— В халумарской лавке купил. Говорят, если перестанет гореть, заменят на другой всего за медяк.

Начальница стражи открыла рот, чтоб возразить, мол, это же пришлые, как можно, но не успела. В дверь громко и часто застучали и задёргали верёвку колокольчика, как полоумные. А когда муженёк открыл щеколду, в дом влетела запыхавшаяся стражница.

— Госпожа, цеха стекольной гильдии горят.

— О, Небесная Пара, за что мне всё это⁈ — воскликнула начальница, оторвала девчушку от груди, переделала мужу и принялась быстро застёгиваться.

Даже не поев, она бросилась к двери.

Путь был не дальний, но пришлось пробежаться. Одетая в четверной доспех стражница быстро отстала, а начальница стражи продолжала бежать, цокая подкованными сапогами по уличной брусчатке. И за это тоже любила корсаж — можно везде успеть.

И чем дальше, тем тревожнее: в зазорах между домами уже виднелся столб густого чёрного дыма, а ещё приближался страшный и странный вой, словно волки-великаны состязались в пении.

— Силы небесные, — прорычала женщина на бегу.

Цеха располагались за западной стеной, и у ворот уже виднелась суета — люди бегали с вёдрами и баграми и кричали.

Начальница стражи, запыхавшись, пролетела мимо охраны, стоящей под поднятой решёткой, быстро гляделась и покачала головой: не в первый раз горит, отстроят, больше слёз и воплей, чем беды. Но сам по себе пожар был не вовремя, чутьё говорило, что ему самое место в цепочке тех событий, что начались после нападения на крепость пришлых.

— Там люди! — завопил кто-то, и мужичок в толпе, вдруг кинулся огню. Его схватили за руки, начали тянуть назад, а он вырывался и орал.

— Да чтоб вас! — выругалась начальница стражи. Она сорвала с шеи амулет Агнии и побежала к пылающему зданию, прикрывая рукой лицо. Благо, шляпа на голове защищала собранные в тугой пучок волосы, а обгоревшее перо можно не жалеть.

У самого входа в мастерскую, откуда вырывались клубы дыма, начальница стражи вытянула руку с амулетом перед собой и прошептала:

— О пылкая, не обрекай на твой гнев!

Амулет звякнул, как лопнувшая стальная тетива и сверкнул оранжевым огнём. В то же мгновение дым и пламя расступилось перед женщиной, словно стая мальков перед жирным окунем. Но длиться чудо будет недолго, и мешкать нельзя.

Начальница стражи быстро забежала в мастерскую и огляделась. В дальнем углу, у отдушины на полу лежал мужичок, а зная, что это семейное ремесло, то был или брат, или отец, или старший сын рвущегося к огню мастера. Вырваться он не смог, так как дверь была забита гвоздями, и её только перед приходом начальницы выбили бревном, которое до сих пор валяется у входа.

Думать некогда, и женщина подбежала к мужичку, схватила за шиворот и поволокла. Амулет ещё горел, но уже натужно трещал, как перегнутая через меру палка.

Щёлк! И погас. А меж тем странный вой послышался совсем рядом.

Стоило амулету погаснуть, как пламя с дымом хищно бросились с потолка на свою новую жертву, будто змея на птицу. Вроде всего ничего до выхода — была бы одна, успела бы.

— Бездна! — выругалась начальница стражи, подхватила мужичка и закинула на плечо. Благо, сухенький он, лёгкий.

Дым обжёг лёгкие, заставив закашляться, а выход-то всего в трёх шагах.

И в этот миг начальницу стражи окатило водой. Нет, не так, это было подобно водопаду. Упругая струя била из дверного проёма снаружи, едва не сбивая с ног, и огонь стал отступать под её натиском.

Едва женщина выскочила, как люди в странных одеждах отобрали у неё ношу, и засуетились у бездыханного тела.

А горожане стояли и таращились испуганно на что-то.

Начальница стражи снова закашлялась, а потом обернулась: на западной торговой дороге, в полусотне шагов от горящих хибар гильдии стеклодувов стояли две громадные, как амбар, халумарские повозки с бочками. Все красные с белыми полосами. А наверху у них вспыхивали и гасли, как галипосский портовый маяк, синие лампы. Только мерцали куда быстрее.

Именно эти повозки выли навзрыд и протяжно ревели на всю округу. И вокруг них суетились пришлые в странных одёжах, держа в руках длинные тряпичные штанины с чем-то вроде наконечников копий на концах.

— Всё пеплом! — бегала вокруг пожарища, схватившись за голову, смотрительница стекольной гильдии. — О, пылкая Агния, за что ты на нас прогневалась⁈ — вопила она.

А из концов растянутых штанин били струи воды, гася взбешённый огонь, и тот понемногу отступал.

— Живой! — разлетелся по толпе радостный крик, когда мужчина, коего стражница вытащила из огня, закашлял.

Меж тем пришлые тушили огонь. Было страшно, и в тот же миг любопытно. А ещё пожарище обступили многочисленные зеваки, осеняющие себя знаками божеств.

Устало и даже отрешённо засмотревшись, начальница стражи не заметила, как от повозок в сторону толпы быстрым шагом пошёл ярко разодетый халумари в возрасте.

— Аманда да Ка́рла? — вежливо спросил он, встав рядом, и когда начальница стражи кивнула, продолжил. — Приношу глубочайшие извинения за шум и переполох, но нам горящий пригород тоже не нужен. Господин барон, а мы с ним давние друзья, дал на этот счёт строгие распоряжения. И позвольте представиться: эсквайр да Пе́трофф.

Халумари вздохнул и замолчал, уставившись на работу своих соплеменников.

Начальница стражи глянула сверху вниз на мужчинку, затем задумчиво обернулась в сторону городских ворот, потом снова на пришлого и его огнеборцев.

А может прав муж? Настоятельница печётся о бароне. Запретов на то, чтоб с ними общаться не было. И всё вокруг, госпожа маркиза, матушка настоятельница, магистрат, буквально все требуют разбирательства. Всем нужны напавшие.

Аманда скривилась и повела головой, словно отворачиваясь от горькой пилюли. Это же пришлые. А вдруг что-то случится? Та же маркиза без промедления отправит на эшафот, и ведь не в качестве палача. И матушка предаст забвению пред богами.

А если потихоньку? Совсем-совсем потихоньку.

Начальница стражи сжала пальцы на погасшем амулете Агнии, несколько раз качнулась с пятки на носок, не решаясь кинуться в эту пропасть, а потом через силу улыбнулась и наклонилась к эсквайру со своим деликатным вопросом.

* * *

— Тащ генерал,