После прохождения последнего уровня Демон и Эля были «преобразованы», но превратились не в нежных призраков с арфами, а в гигантских боевых Архангелов — защитников Света, могучих, как языческие Асы и Олимпийские боги.

Одежды на них не имелось. Ни белой хламиды, в которой иногда изображали Ангелов на известных иллюстрациях, ни сверкающих доспехов из небесного металла. Всё это лишь образы человека, затмевающие суть.

Однако, вокруг могучего торса Дементия появились тонкие белые шорты. А

вокруг изящного тела Эльфийки — возникла тонкая облегающая туника, словно сотканная из света.

На голове, поверх золотистых локонов у обоих — сверкающий обруч из серебра с бриллиантами. Ступни босы. Ни щита, ни панциря, ни наколенников.

Только на руках Демона — огромные золотые поручи — браслеты, шириной в две ладони, настолько массивные, что, казалось, годились для отражения меча или топора. В правой ладони — полыхающий меч, готовый карать легионы тёмных отступников.

Разжав ладонь, Дементий усмехнулся. Меч, как оказалось, был нематериальным. Он не имел рукояти и появлялся только тогда, когда ладонь сжималась. В этом случае, из пустого кулака просто вырывалась струя пламени, ослепительно белого и горячего.

Он даже назвал бы струю световым мечом или лучом лазера, если бы оно не дрожало, полыхая подобно языку огня и не имело конечную длину — примерно от метра до полутора, — что для светового луча, конечно, было невозможно.

Таким образом, в руках у новорожденного Ангела, а то и Архангела, находилось нечто вроде «вечной зажигалки», только с очень уж большим «язычком огня», способным разрезать, вероятно, самые прочные доспехи. Язык пламени всегда «горел прямо» относительно зажатой в руке несуществующей «рукоятки». Соответственно, Дементий мог крутить им как настоящим мечом, то опуская к земле, то крутя в воздухе, как заблагорассудится.

С другой стороны, он чувствовал, что не требуется ни оружия, ни доспехов. Торс ангела был обычным торсом атлетически сложенного (и даже перекачанного) мужчины, но — не более того. Цвет кожи, расположение мускулатуры, общая анатомия скелета (за исключением крыльев) не поменялись.

В то же время, Демон чувствовал, что кожа его практически не может быть поражена — ни кислотой, ни мечом, ни пулей. На ней даже волосков нет. А мышцы настолько туги и сделаны из такого крепкого материала, что им не грозят ни удар кувалдой, ни попадание баллистической межконтинентальной ракеты, попавшей в упор и разорвавшейся прямо перед ним.

О таких мелочах, как радиация, излучение, голод, жажда, холод или жара — даже не приходилось говорить. Они с Элей стали неуязвимы, почти бессмертны и просто фантастически сильны.

Оба олицетворённое воплощение — «добро должно быть с кулаками».

Они молчали, отдаваясь ощущениям. Но окружающий облачный пейзаж быстро надоел. Ощущать под ногами непонятную воздушную массу не так уж и привычно для нормально развитого человека.

Лишь один факт показался Дементию и Эле достаточно интересным: Лорд Ангел и Владычица Света — по сути остались прежними людьми. Только великанского роста, с белыми крыльями и неуязвимостью. Само тело внешне оставалось фактически прежним.

За зачем им эта неистовая красота?

* * *

Тим и Валькирия меняли форму тела с каждой мыслью. Как неуловима была сама мысль, так и двое великих Серых неуловимо и постоянно перетекали из формы в форму.

Они и были мыслью, только воплощенной в реальность. Сначала мысль, потом тело.

К этому невозможно было привыкнуть. Это надо было просто принять. Принять, не осознавая. И не смотря на все трудности подобного выбора.

Было трудно, как трудно воинам, когда нет привычной перевязи меча на бедре.

Трудно, когда хочешь что-то сделать, действовать, но всё, что получается — только мыслить.

Трудно, когда можешь многое, но точно не знаешь, что именно хочешь в данный момент.

Тим пытался что — то сказать, сделать, даже подвигать руками-ногами, но получались лишь лихорадочно мелькающие образы, отрывки памяти.

Привычки тела мешали. Образ менялся со скоростью, едва уловимой глазом. Взять контроль над мыслью казалось почти невозможно. Она была переменчива, словно ревущий водопад.

Валькирия испытывала те же ощущения, что и спутник. Первое время даже пыталась сконцентрироваться на чём-то одном, потом старалась направить поток мыслей в нужное русло. Не вышло.

Наконец, она просто успокоилась. Мысли потекли сдержаннее, ровнее.

Калейдоскоп форм устаканился и преображение поплыло неспешно, всё более замедляясь, пока не прекратилось вовсе.

Тим, однако, заметив успокоение спутницы, ещё больше замельтешил новыми образами, причем большая часть из них теперь была практически неразличима из — за бешеной скорости, с которой образа сменяли друг друга.

Но это не могло продолжаться вечность. И осознание вскоре пришло и к нему.

Когда два мыслеобраза окончательно сформировались, пара существ словно освободилась от ненужного груза мыслей и оставила в себе только вечное: стержень. А может, саму душу.

Определять это уже не было необходимости. Оно существовало вечно. Но в тот момент, когда поняли это, освободившиеся игроки просто подняли взгляд блестящих глаз и посмотрели вперёд.

Остался лишь один шажок. Последняя ступень. Разговор с Альфой, который решит всё. Ведь всё остальное по сию пору было лишь адаптацией под этот разговор с богом виртуального мира!

Глава 8

Боги

Шесть сознаний падали в бездну. Погружались в яму, в которой нет ни дна, ни конца, ни края. Лишь снова и снова мерцали всполохи формируемого света, а свет сменяла холодная тьма. И когда она уходила, свет возвращался. Так повторялось раз за разом, давя на виски.

Мерцание без края и без конца. Время ушло и весь мир, казалось, утратил ориентиры!

Шесть разумов метались в поиске выхода. Единственно верного выхода. Ведь для них, как для нейтрино, не существовало сущего, которое нельзя преодолеть.

Мысль не имеет ограничений в пространстве. А информация всегда — часть мысли.

Если бы у Игроков оставались какие-то человеческие органы или возникали ощущения, они бы давно отключились от перегрузок. Но тело словно отсутствовало, оставались лишь искры сознания. Блёклые, как затухающие угольки.