– Судьба оставила мне тебя, – помедлив, ответил Орхо. В его голосе слышалась улыбка. – И спасибо ей за это. Не хотелось бы мне быть его должником.

Луций невесело усмехнулся. Ему тоже не хотелось. Но он был.

– Оставайся здесь. Ни с кем не разговаривай, – бросил он Орхо, вышел из-за колонны и направился к Марку.

Не стоило показывать другу нового… раба. «А это кто, Луций?» – «О, это человек, который захотел служить мне в качестве платы за спасение. Да-да, тот самый, которого похищал сенатор, которого мы убили. Зачем я его оставил и пустил в свой дом? Он хорошо пахнет».

Проиграв в голове этот диалог, Луций так отчетливо представил себе всю гамму эмоций на лице Марка, что ему стало смешно и боязно одновременно. Марк Центо никогда не умел должно наслаждаться абсурдом ситуации. Шутки он понимал через раз, а внятно объяснить свою авантюру Луций не мог.

– Ты лично отправишься в легион, который остался без провизии. – Марк как раз завершал свою жестокую тираду. Он брезгливо отшвырнул полуживого легата. – Вон отсюда.

– Салве, трибун, – тихо сказал Луций.

Марк резко обернулся к нему и вздрогнул. Злость сходила с его лица постепенно, сменяясь растерянностью.

– Луций? Что ты…

– Не здесь, Марк.

Тот запоздало кивнул и широким шагом направился в курию. Распахнув дверь своего кабинета, он пропустил Луция вперед.

Луций осмотрелся. Он был здесь впервые. Рабочее место Марка Центо напоминало нечто среднее между торговой лавкой и военным шатром. На стенах – гобелены и коллекция роскошного оружия, на полу в углу – линялый солдатский тюфяк. На нем, свернувшись клубком, спала пушистая и, кажется, глубоко беременная серая кошка. Еще один, мелкий рыжий кот, уместился между кипами документов. Стоило Луцию присесть на край стола, как тот боднул его в руку и заурчал, требуя внимания.

Марк запер дверь.

– Ты как? – спросил он после долгого неловкого молчания.

– Приемлемо, – улыбнулся Луций, почесывая кота за ухом, – чист, свеж, даже обзавелся новым рабом. Ты разобрался с нашими друзьями?

– Да, – резко прервал его Марк, – и это не то, над чем стоит шутить, Луций. Ты слишком беспечен для того, кто…

– Будет странно, если я внезапно ударюсь в траур, не находишь? Ведь в моей жизни ничего особенного не произошло, – с легким нажимом произнес Луций.

Марк осекся.

– Я не жду от тебя траура, – он поморщился, – я хочу, чтобы это не повторилось.

– Я тоже этого хочу. – На языке вертелась нервная колкость про то, что он уже составил план, как отловить по подворотням все четыре сотни сенаторов. Глупая шутка. Не к месту. Луций сдержался и примирительно поднял руки. – Ладно. Что у тебя тут происходит?

Марк задумчиво посмотрел на него, и неожиданно в его взгляде сверкнуло оживление.

– А ведь ты можешь помочь, – пробормотал он и принялся перебирать одну из пергаментных куч. Проснувшаяся кошка вальяжно подошла к хозяину и вытянулась, цепляясь когтями за плотную ткань плаща. Марк рассеянно поднял ее на плечо, не прекращая поиски. – Этот идиот отвечал за провизию для шестого легиона, которая так и не поступила на Рубеж. Не первый случай, и местное командование всеми богами клянется, что это не их вина, – он извлек несколько таблиц и карт и разложил их перед Луцием, – посмотри, все должно сходиться, но на деле провизии нет.

Луций задумчиво прикусил палец, разглядывая документы.

– Очень мало точек контроля, – пробормотал он, – все ваши грузы существуют только на пергаменте, пока не окажутся на Рубеже. Легат, которого ты наказал ссылкой, нес ответственность за то, что в глаза не видел. Он же даже не получал этот груз, в чем его вина?

– Рубеж – это не ссылка, – нахмурился Марк, – это его долг. И мне плевать, виноват он или нет. Мне нужен проклятый провиант, и его задача – с этим разобраться.

Луций промолчал. Некоторое время он сверлил взглядом документы, а потом будничным тоном произнес:

– Тит Корвин с утра был у нас.

Марк побледнел. Он осторожно снял кошку с плеча и опустил на стол. Затем он навис над Луцием, перекрывая свет из небольшого окна.

– И ты решил начать разговор со светской, мать ее, беседы? – прорычал он.

– Успокойся. Я стою перед тобой, живой и не под стражей. Он пришел к Тиберию. Я спросил его про Младшую Ветвь.

Марк тяжело втянул воздух и закрыл лицо ладонями, растирая виски.

– Тот человек вчера – он был из Младших? – вкрадчиво спросил он.

– Не знаю.

– Тогда зачем ты?.. Ты невыносим! Тебе жить надоело?! Зачем…

– Затем, – отрезал Луций, – затем, что я хочу найти в этом смысл.

Марк жестко впился в плечи Луция и встряхнул его как куклу. Теми же руками, что несколько часов назад выломали позвонки Корвину. Ребра снова сдавило страхом, и Луций рефлекторно сжался. Через долю секунды Марк отдернул руки, словно обжегшись, и неловко разгладил смятую ткань туники друга.

– Не лезь в это, – его голос звучал умоляюще, – чем бы ни занимались Корвины, ты ничего с ними не сделаешь. Ничего, понимаешь, Луций? Забудь его имя, забудь эту историю. Ничего не было.

– Хорошо, – Луций осторожно отстранился и предпочел резко сменить тему, – в любом случае Корвин-старший ничего не сказал. Они обсуждали войну. Консул пришел поблагодарить дядю. Они распяли двадцать талорцев благодаря его снам.

– Распяли троих, остальных куда-то увез командующий, – уточнил Марк. Он отошел, рассеянно поправил сбившийся с плеча красный плащ, закрепленный на кирасе тяжелой фибулой. – Вероятно, эту шваль сперва допросят.

– Корвин сказал, что Орда прорвет Рубеж в Виледе. Он хочет использовать это как аргумент, чтобы направить войска на север.

– Хорошая стратегия. – Марк удовлетворенно кивнул. Он снова позволил серой кошке забраться на себя, и та пуховым воротником устроилась на его плечах. – Небольшое поражение поднимет боевой дух. Если Орда сожжет несколько городов, можно будет поднять налоги и набрать новые легионы.

Марк Центо говорил об этом так же буднично, как и консул. Луций старательно заткнул поглубже рвущееся наружу детское возмущение. Все ведь верно. Логика простая, тактика разумная. «Пусть вспомнят вкус крови», так?

– Это уже точно не мое дело, – Луций безразлично пожал плечами и сгреб со стола пергаменты, – я посмотрю в архивах. Может, соберется что-нибудь. Тебе срочно?

– Нет. Твоя работа – в первую очередь. Ты делаешь мне одолжение.

– Я много тебе должен.

– Забудь, – сказал Центо, – сам же сказал, ничего особенного не произошло.

* * *

На выходе из курии Луций запнулся о порожек и выругался. Марк подхватил его под локоть, и он едва сдержался, чтобы не отдернуть