— Здравствуй, Глава! И тебе здравствуй Валерий сын Сергея!

Подняв на него заполненные болью глаза, на дне которых плескалось отчаянье — проклятая застежка, пока с ней возился, я упустил время и момент, а теперь, против Лешего, всё мое оружие — лук, нож — бессильно. Разве что магия?… Ха — магия… что такое пара жалких огнешаров против Духа Чащи, подпитываемого целым источником?…

Ну что ж, леди Elghinn, я уже чувствую мускат и амбру твоего дыхания, прикосновение тончайших шёлков твоего одеяния на своей коже. Обворожительная jalil Elghinn, не стоит очаровательно краснеть в преддверии нашего танца, последнего танца самозваного Valsharen Rilint'tar, молодого, увлеченного выдуманными мирами и событиями, наивного хуманса и одновременно старого, желчного сотника S'seshesa…

Скоро я закружусь с тобой в танце, своём последнем танце, а пока позволь… позволь мне договорить с этими двуличными тварями, недостойными благословения твоего поцелуя….

Я выдавил из себя ответ, сдобренный изрядной каплей яда:

— Какое своевременное пожелание! И тебе здравствовать! Зачем я тебе понадобился?

Пожав плечами, Дух Чащи ошарашил меня началом своей фразы:

— Глава — сообщаю, что временно, до конца дня вся вновь вырабатываемая магия идет на рост меллорнов.

Повернувшись к Сергеичу, он продолжил:

— Но вообще это не главная причина моего прихода… Я собственно к тебе Валерий… Вот!

И протянул ему на ладони сплетенное из сухой травы и серых перьев гнездо с тремя пятнистыми яйцами.

Ошарашенный вид старшины, его изумленно разинутые глаза:

— Что это?

— Как что? — Твои яйца!..

Робкие, слабые удары, с каждой секундой усиливающиеся и обретающие настойчивость…

Первая трещина, пробежавшая по пятнистой поверхности…

Внезапно откинувшийся кусок скорлупы…

Радостный лучик веселого летнего солнца, впервые в жизни отразившийся от двойного ряда белоснежных зубов, скользнувший по еще влажной, мягкой чешуе и провалившийся в клубящуюся тьму вертикального зрачка….

Голос! — Чужой голос, немного неуверенным вопросом вдруг прозвучавший в голове старшины, заставивший его побелеть, как простыня и схватиться за сердце….

— МАМА?!..