Шэнли с непривычной ранее для себя отчетливостью видел пораженные, исполненные благодарности лица тех, кому выводили из конюшен бесценных сяоцзинских конец. Слышал отрывистые команды. Заметил и полный боли и тревоги взгляд Хао Вэньяня, брошенный в сторону Гуанлина, но не нашел ни слов, ни сил, чтобы ободрить и утешить молочного брата.

Не это ли предвидел отец, отправляя его в Ююнь? Чжэнши много лет провел о бок с Моу. Вероятно, он подозревал, что в стремлении удержать власть они пойдут на все.

Доспех ложился на плечи непривычной тяжестью. Свою парадную броню Шэнли оставил в Гуанлине. Но даже если бы она была здесь — она заведомо не годилась для похода. Этот доспех ему отдал кто-то из сходных с ним телосложением дворцовых стражей, бесконечно благодарящий государя за оказанную ему честь.

Шэнли уже спешил на площадь, когда заметил, что наставник Ли так и не надел дорожных одежд.

— Наставник! Время дорого, поспешите…

Господин Ли с грустной улыбкой поклонился царственному воспитаннику.

— Увы, государь. Я немолод, нездоров и не силен в этом благородном искусстве. Верхом я стану лишь отягощать вас.

Шэнли вгляделся в спокойное немного печальное лицо наставника, впервые замечая морщинки на лбу и у глаз. И с болью вспоминая, что наставник Ли старше, чем его отец.

— Вы не можете остаться.

«Не можете еще и вы покинуть меня! Потери этого дня сведут меня с ума!» — хотелось закричать Шэнли.

— Я укроюсь в храме. Пусть сердце государя не болит от тревоги — наставник клянется дожить до дня, когда с почтением сможет приветствовать восторжествовавшего государя ученика.

У Шэнли перехватило дыхание. Не зная, что следует сказать в ответ, он опустился на колени и впервые поклонился наставнику Ли, коснувшись лбом земли — как обычный почтительный ученик.

— Не медлите государь. Будьте крепки сердцем и справедливы к друзьям и недругам. И да не падут ваши знамена.

Бледный, за час будто повзрослевший на годы Хао Вэньянь придержал стремя Шэнли. Неизвестно откуда налетевший ветер с шорохом взвил тяжелое знамя — гневно кричащий золотой сокол на шелке цвета неба.

Шэнли моргнул, смахивая с ресниц некстати навернувшиеся слезы.

— На Таньчжоу!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.