Он стоял – наяву! средь бела дня! – в центре знакомого разваленного скверика, у гипсовых руин фонтана, ныне окончательно вмятых в почву гусеницами бульдозеров.

Внезапно повеяло запахом гари. Это еще что такое? Пожар здесь, что ли, был? Ромка медленно опустил кулак и огляделся.

Стволы изувеченных акаций обуглились и теперь чернели, как бы сведенные предсмертной судорогой. Высокая бетонная стена была вся исклевана, как будто по ней садили в упор из пистолета. На одной из ее секций кто-то размашисто вывел масляной краской: «Долой…» Кого «долой», Ромка не понял, потому что дальше стена была обрушена и размолота траками. Асфальтовое полотно автострады местами как бы расплеснул ось, а на обочине горбился остов сгоревшей «волги».

Ромка поднял глаза – и вздрогнул. Такое впечатление, что развал, царивший на пустыре, за время Ромкиного отсутствия перешел в наступление и захватил весь район. Здания стояли с выбитыми сплошь стеклами, угол одной из многоэтажек был как бы неровно откушен. Из пролома тянулся тяжелый черный дым.

Откуда-то издали внятно прозвучала короткая автоматная очередь.

Ромка вновь перевел оторопелый взгляд на обрушенную и размолотую траками стену. За выщербленным шоссе припали" к земле пыльные руины частного сектора.

Гений кувалды попятился в ужасе.

Развалить целый город? Для него это было просто непредставимо.

– Ну вы и долбаете! – испуганно пробормотал Ромка, потихоньку отступая и отступая к летающей тарелке. Потом вдруг резко обернулся и чуть присел, явно собираясь кинуться к трапу.

… Но делать это надо было немного раньше. Люк уже закрылся.