По задумчивому выражению лица Хромого старьевщик понял, что расправа отменяется, и тараторил без умолку:

— Они же сами! Я — что? Я маленький человек. Мне Раш велит, я делаю. Ты же сам видишь — Жаба за мной следит. Охраняет…Да какой из него охранник? С ним даже ты управился. Нет, Хромой, он не охранник. Он следит за мной. Я же что? Я маленький человек…

— Но ты рассказываешь им о предыдущих партиях, — упрямо повторил меняла, глядя себе под ноги.

Шугель придвинулся поближе и заглянул ему в глаза снизу вверх. Затем с чувством произнес:

— Да, Хромой, я вижу, эльф крепко дал тебе тогда по башке, прежде чем сэр Эрствин его убил. Чего ты волнуешься из-за этих людей? Кто они тебе? Они — убийцы. И Раш — убийца. Но до Раша тебе не добраться, ты можешь явиться только ко мне. Ну не я, так другой этим будет заниматься. А меня бы прибили, откажись я участвовать… Что ж мне… Да и ты ведь не ангел, а?.. Мы все не ангелы, мы просто хотим выжить… И я…

— Но ты рассказываешь им о предыдущих партиях. Нарочно рассказываешь им так, чтобы они поняли, что им нужно делать, — глухо произнес Хромой, сунул меч в ножны и устало опустился на стул.

Шугель с минуту печально глядел на него, затем подошел ближе и положил руку меняле на плечо:

— Крепко же эльф тебя тогда двинул по башке, Хромой… А ты совсем другой теперь. Ты сильно изменился, Хромой…

— Да. Да, я сильно изменился — меняла поднял глаза, — я сильно изменился и никак не могу привыкнуть к тому, что Мир остался прежним…

Старьевщик подошел к двери и отпер ее. Затем распахнул и встал на пороге. Сквозь вонь и смрад городских трущоб едва-едва чувствовалась соленая морская свежесть, принесенная утренним бризом…