Подул ветер и начало холодать. Я набрал дров, нарезал веток для постели и забрался поглубже в заросли. Хватит с меня встреч на сегодня. Надо отлежаться. И найти что-то пожрать. Срочно. На двух шоколадках и фляге с коньяком долго не протянешь.

Вечером я услышал вой волков. Впервые, в этом мире. Значит волки здесь есть. Живут, серые бестии. Я сидел у костра, кашлял и смотрел на огонь. Иногда проваливался в вязкое забытьё, похожее на ужасный бред. Мне привиделась испуганная мной девушка и ворон. Большой чёрный ворон, сидящий напротив меня и ждущий моей смерти. На его левой лапе блестело серебряное кольцо. Блеск был таким ярким, что глаза не выдерживали сияния. Накатывалась тяжёлая волна боли и мир исчезал.

Рядом с ними сидел пёс, похожий на исчадие ада. Размером с ирландского волкодава, но тело более мощное. Сильное, покрыто длинной черной шерстью, с редкими серыми прядями. Они свисают по бокам клочьями, словно шрамы от удара охотничьим бичом. Все это венчает косматая голова с обрывками ушей и горящими глазами, которые светятся холодным злым огнем. Широкие челюсти, плотно усаженные острыми клыками.

Этот пёс спокойно смотрел на меня и тоже чего-то ждал, Наверное, когда же наконец я сдохну! Попытался отмахнуться от этого видения, но оно, как липкая паутина, обвила моё сознание, унося в бесконечную темноту. Там даже костра не было видно. Он был похож на маленькую звезду, сияющую на небе. На небе, освещённом светом трёх лун.

Проснулся ближе к полудню. В совершенно разбитом состоянии и мокрый от пота. Ерунда какая-то. Так не бывает. Мне часто доводилось спать на земле и ни разу после этого не болел. Даже банальная простуда для меня, это что-то из ряда вон выходящее. А тут возьми и свались. Накрыло, как мыша веником. Или есть что-то необъяснимое, неподходящее под все земные понятия.

Я разжевал несколько таблеток, запил остатками воды и привалился к дереву. От дерева шёл густой пряный аромат. Нечто похожее на запах сандала. Губы были сухими, а лицо пылало. Плохи твои дела, господин Вьюжин. Очень плохи! Внутренний голос согласился с этим заявлением. Он, как видите, оказался закоренелым пессимистом. А я и не знал. Думал, он только баб оценивать умеет. И то, в прикладной форме.

Мысли путались. Что-то хреновый из меня «попаданец» получается. Нет, в тебе духа авантюризма, — ехидно заметил внутренний голос и умолк. Видимо, задумался о нашей общей и увы, нелегкой судьбе. Надо что-то делать. Еду искать, например. Я попытался встать и почувствовал, как сильно ослабел за ночь. В глазах мелькали огненные круги, а любое движение отдавалось тяжёлым, раздирающим грудь, кашлем. Приехали…

Спустя час я всё-таки собрался и отправился дальше. Не подыхать же здесь, у этой скалы. К распадку, разделяющему горные хребты, добрался часа через три. И моё движение нельзя назвать ходьбой. Я молча брёл, не понимая куда иду. Видел распадок вдалеке и двигался к нему. Не могу объяснить это состояние. Этот мир высасывал все силы. Словно вампир дорвавшийся до моего горла. В ушах шумело и гулко стучало сердце. Бред…

Долина в этом месте сужалась. Начали появляться небольшие рощи и перелески. Луга сменились холмами предгорья. Тяжело дыша я поднялся на очередную возвышенность и осмотрелся.

Прямо передо мной, в небольшом распадке лежало озеро. Красивой овальной формы. На дальнем берегу виднелись ступени каменных террас, по которым бежал ручей. Он впадал в озеро десятком маленьких водопадов. На другом берегу стояла усадьба.

Два дома, с «травяными» крышами и три хозяйственных постройки. Прочная изгородь из толстых жердей. Рядом с домом стояла осёдланная лошадь. Невысокая, крепкая лошадка. Каурая, с длинной ухоженной гривой. По правую сторону от домов, в большом загоне паслось ещё четыре. Все как на подбор одной масти. Рядом с кобылкой тёрся маленький жеребёнок. Чуть дальше — десяток белых овец на лугу.

Какая мирная картина, скажете вы. И будете правы. Но мне было наплевать на эти пасторальные красоты. У меня есть серебряная монетка и думаю её хватит, чтобы купить хлеба. Про жилет я даже не думал. Одна из сумок, переброшенная через плечо, частично закрывала рисунок, да и мне, если честно, было глубоко наплевать. Нет, не потому что я весь из себя такой крутой и храбрый. Болезнь доконала. Забыл и про жилет и про вчерашнюю встречу с «радушными» аборигенами.

Я начал спускаться вниз. Шёл медленно, пытаясь собрать в кулак оставшиеся силы. Их оставалось немного. Они как песок сквозь пальцы утекали на эту, чужую для меня землю. Наконец, добрался до ограды. Дошёл и остановился, тяжело опираясь на столб. Открылась дверь дома и…

Чёрт бы тебя побрал старик! Видит бог, я не хотел с тобой встречаться! И преследовать не собирался. В проёме мелькнула женская фигура и за его сгорбленной спиной появилась та самая, испуганная мной женщина.

Ничего не скажешь — долго не виделись! Только на этот раз дед был подготовленным. В руках был арбалет. Потемневший от времени, но такой же смертоносный, как и раньше.

Дед поднял оружие и что-то крикнул. Было в этом крике что-то… обречённое. Словно он прекрасно знает, что убить меня не получится, но и другого выхода не видит. И ведь точно стрелять собрался, Робин Гуд, хренов! Свистнул арбалетный болт и вонзился в столб, на который я опирался.

Промахнулся…

— Ну что же ты так, старик? — зло оскалился я. — Хоть бы стрелял точнее!

Он что-то пробормотал, но как-то неуверенно. Так и стоял на пороге своего дома, с разряженным арбалетом в руках. Словно ждал чего-то. Чего именно? Что я в драку полезу? Сомневаюсь, что это хорошая мысль.

Потом он начал исчезать, словно уходил в плотный туман забытья. Нет, это моё сознание даёт сбои. Краски тускнели, начали расплываться и я сполз на землю. Навалилась темнота и этот проклятый мир перестал существовать…

Песня была про красивой. Я слушал её сквозь забытьё. Не зная, ни где я нахожусь, ни что со мной будет. Но было спокойно. Несмотря на жуткий озноб, чередующийся с огненным жаром.

Песня лилась неспешно. И была чем-то чертовски знакомой. Будто я уже слышал эту песню и не один раз. В ней было всё, что можно ждать от этого сурового края. Тоска, надежда и готовность жить. Не знаю о чём пела эта женщина, но мне кажется про дороги. Дороги, которые разлучают людей, раскидывая их по суровым краям этого чужого мира. А может как раз наоборот, — про уютный огонь домашнего очага, когда за окнами бушует метель и беснуется северный ветер. Ветер дальних странствий, который не даёт людям покоя. Во всех мирах, и во все времена.

4

Не знаю, сколько я провалялся. Может сутки, а может неделю. В памяти мелькали какие-то скомканные эпизоды, обрывки, но ничего конкретного. Помню тёплые женские руки, которые приподнимали мою голову, чтобы напоить. Отвар был горьким, но после него мне становилось легче. Я проваливался в темноту снов, словно в бездну. И спал. Без сновидений.