Я положил руку вдоль спинки кресла, глядя на то, как Зайчик морщится во сне.

- И вот что мне с тобой делать? – спросил я, видя, как вздрагивают ее ресницы, а из полуоткрытых губ вырывается дыхание, тревожащее прядь волос.

Я вспомнил, как она приоткрывала губы, словно я собираюсь ее поцеловать.

Моя рука зависла над ее лицом, но я к ней не прикоснулся, положив руки на спинку кресла. Оттолкнувшись от спинки кресла, я подошел к кровати и сорвал с нее покрывало.

Кольцо недовольно вспыхнуло, а я застыл с покрывалом над спящей.

- Ладно, убью потом, - вздохнул я, накрывая ее покрывалом и чувствуя, как сейчас должен плакать от счастья один добрый Андарисс. – А это тебе, чтобы ты не замерзла и дожила до того, момента, когда Андарисс о тебе забудет.

Взяв второе кресло и придвинув черный столик, я достал старинную драгоценную шкатулку и открыл ее.

- Прис-с-скорбненько! – прошептал я, глядя на разложенные на столе косточки. Они собирались в причудливую картину будущего, которая мне уже не нравилась. Задумчиво проведя рукой по столу, я поморщился. Нет, нет, нет! Так дело не пойдет!

Уже несколько раз мне выпадало одно и то же. И я не мог думать ни о чем, кроме этих странных символов. Даже на экзамене я не мог отделаться от мысли, что я что-то проглядел.

Кольцо обожгло холодом, а я прошипел: «Посиди тихо!». Та, что жила в кольце послушно притаилась, а я продолжил, вертя в руках косточку.

Камин горел фиолетовым огнем, в комнате было ужасно холодно, а я ежился под балахоном.

- Еще раз! – негромко приказал я, видя, как кости перемешиваются магией.