То время отпечаталось во мне адской смесью безумного счастья, страха, боли и стыда. Несколько месяцев я привыкала к тому, к чему уже не ожидала привыкнуть – быть счастливой.

 Однажды утром я проснулась и нашла на подушке бархатную коробочку с прикрепленной к ней запиской: «Я приму лишь ответ из двух букв…» Дрожащими руками я погладила черный бархат, пахнущий счастьем, и распахнула коробку. Изнутри на меня смотрело золотое великолепие – самое красивое кольцо, которое мне только доводилось видеть. Оно было украшено витиеватым рисунком, похожим на плющ, а в его сердцевине синим цветом горел камень.

 Я вынула кольцо и примерила на безымянный палец правой руки. Я не знаю, как, но Влад угадал с размером, оно село идеально.

 – Сапфир – под цвет твоих глаз… – сказал он мне вечером.

 Наверное, мои глаза в тот момент сияли, как этот камень.

 Роланду я сказала на следующий день, навестив его в доме саки. Я не ждала, что он порадуется за меня, но не могла не сообщить ему. Все же, он был моим другом, и имел право знать.

 – Ты знаешь мое мнение, – сказал он на удивление спокойно. – Я считаю, что ты совершаешь ошибку…

 – Я счастлива, Рол! Я не хочу думать о плохом!

 – Я не буду отговаривать тебя… – я видела, что он не настроен на разговор, мой друг был, словно не здесь.

 – Что с тобой? Что-то случилось? – спросила я, взяв его за руку.

 – Вчера звонила Юлиана. Она только что вернулась из Германии… Хотела поговорить с Владом.

 Его голос был пустым, ничего не выражающим. Казалось, он впал в ступор.

 – Ты все еще… – я замолчала, не зная, как закончить фразу.

 – Уже нет, но она напомнила мне, что никому нельзя доверять! – Роланд грустно улыбнулся.

 – Никому? Даже мне? – я обижено надула губки.

 – Ангелы не в счет! – произнес он и поцеловал меня в лоб.

 – Вермунд просил твоей руки...в мирском понимании? – поинтересовался мой друг. – Или он хочет сочетаться с тобой браком по законам хищных?

 – А есть разница? – удивилась я.

 – Еще какая! Если ты выйдешь за него по законам хищных, это навсегда. Я бы не советовал тебе торопиться с этим! – он помолчал немного. – Впрочем, я, как всегда, необъективен.

 – Влад упоминал об этом...ну, венчании...или как там его...Но я подумала, он имеет в виду венчание в церкви. Никогда не была особо набожной, знаешь ли...

 Навсегда...

 Влад хотел сделать меня своей навсегда. О, это был триумф! Но что-то не давало мне покоя во всем этом, что-то незримое, но существенное.

 – Не торопись, бамбина, – сказал он мне, видя мои сомнения. – Вскоре ты поймешь, что это неизбежно...

 А потом был день нашей с Владом свадьбы – мирской свадьбы. Все происходило так стремительно, что я не успевала за событиями. Было все, как я хотела – белое платье (он так мечтал видеть меня в нем!) и голуби. Мир внезапно обрел краски для меня – этого дня я ждала всю жизнь.

 Помню дом бракосочетания в то субботнее утро, приветливую даму, которая произносила фразы типа: «В этот торжественный день…» или «…создать новую ячейку общества», улыбающееся лицо моей дружки Каролины, хмурое – Роланда (он не мог смириться, что я ломаю себе жизнь с «этим уродом»). Роланд также не смог мне простить той ночи, когда мы согрели друг друга у камина своими телами. Мы никогда не вспоминали ее, но я-то знала, он помнит так же, как и я. Это была его своеобразная месть Владу, которую он поклялся держать в тайне. В тот день он понял, что месть не удалась. В тот день я хотела быть счастливой.

 Помню то ощущение, словно волна неимоверного экстаза захлестнула меня, и я парила где-то. Стояла и улыбалась. Или плакала, не помню, но ощущение почище эйфории от порошка, это уж точно!

 Рядом кто-то выпустил хлопушку. «Какая нелепость, – подумала я. – Рано еще! Вот выйдем отсюда, из этого здания, где мне не хватает воздуха, вот тогда…». Мой взгляд скользнул на подол моего подвенечного платья.

 – Лина! – закричала я не своим голосом. Мы называли Каролину уменьшительным именем. – Посмотри, что случилось с моим платьем! На нем же пятна! Нужно быстро что-нибудь придумать, цветочек, что ли прицепить, чтобы скрыть их. Как это могло произойти?

 Лина не ответила мне. Она кричала. В принципе тогда, наверное, кричали все, кто был с нами в зале. Все, кроме Роланда. Он быстро подошел ко мне, обнял и вывел из зала.

 Все было кончено, но я этого не понимала – не хотела понимать. «Сердце с визгом с небес на нули…». Я стала вдовой, практически не став женой.

 Влада убили. Застрелили из ружья.

 Девушка.

 Юлиана. 

Глава 16

«Твое имя давно стало другим,

глаза навсегда потеряли свой цвет.

Пьяный врач мне сказал – тебя больше нет,

пожарный выдал мне справку, что дом твой сгорел.

Но я хочу быть с тобой, я хочу быть с тобой,

я так хочу быть с тобой, я хочу быть с тобой

и я буду с тобой…»

Наутилус Помпилиус

Сколько прошло времени? День? Неделя? Месяц?

 Я ничего не понимала тогда, жила, как во сне. Скорее, существовала. Не было смысла жить. Хотя Роланд не отходил от меня ни на шаг – боялся, наверное, что я с собой что-нибудь сделаю.

 Но я и не собиралась. Мне было плевать.

 Лишь однажды я спросила Роланда:

 – Что с ней?

 Не нужно было объяснять, кого я имею в виду.

 – Она сядет надолго, я обещаю тебе!

 Я ему верила, я знала – он не солжет. Роланд никогда не лгал мне, даже чтобы успокоить.

 Все для меня тогда потеряло значение…

 Запись из моего дневника того времени напоминала скорбящее письмо, письмо в никуда.

 «… Вот и нет ничего… Пустая квартира, не политые цветы, погашенные свечи… Мой дом. Странное название, но отныне это так.

 Рита переезжает к Фредди.

 Как мне жить там одной? С этими воспоминаниями, со своей болью. В одиночестве.

 Его вещи… Одежда, мебель, фотоальбом…

 И кажется, вот сейчас в замочной скважине скрипнет ключ, находя нужную ячейку, дверь откроется, и в коридоре послышатся шаги. Его шаги. Но…тишина. Нет, – говорю себе. – Нет шагов.

 Я даже не сказала ему, как сильно я его люблю. Банально, глупо. Он и так это знал.

 Утешение… Никого нет. Бессмысленно страдать. Он любил, когда я улыбалась…».

 И фраза, которую я прокричала в темноту:

 «Мне трудно без тебя! Труднее, чем против тебя…».

 А потом появился он – Кхатемун.

 Куда уходят люди после смерти? Никто не скажет, кроме них самих. В «лучший мир»? А может, в тот мир, который они сами себе придумали?

 У наших мертвых был такой мир. В него уходили те, кто не хотел меняться, кто любил борьбу и силу. Наши хищные, которые хотели оными быть. Они любили созданный ими самими мир, там все были мертвы, но делали вид, что живы. Но некоторых из них все так же тянуло к живым. Иногда они приходили в наш мир через только им известные лазейки или порталы. Они не помнили, кем были при жизни, и приходили будоражить умы случайных хищных в случайных племенах.