Навык «Маскировка» повышен до 5 уровня.

Вместо перегонного куба самоделкины использовали бутылку из-под рома, которую расположили в ярких углях. Эти двое сейчас производили какие-то непонятные манипуляции и хитро, почти по-злодейски, хихикали. Содержимое бутылки разглядеть не смог. Что-то похожее на брагу из ягод и листьев. Из плотно закупоренной пробки торчала деревянная трубка, переходящая в последующие секции аппарата. Какие таланты! Это же надо было умудриться из бамбуковых стеблей, смолы, растительных волокон и ведра состряпать рабочий перегонщик! Значит, ещё и единственное ведро с кухни стырили!

Полученная жидкость стекала в стакан, источая умопомрачительные ароматы. Даже отсюда чувствовалось. Я скривился, ведь моё отношение к алкоголю решительно осудительное. За жизнь ни капли не попробовал. Дедушка ещё в детстве предостерёг меня, приводя наглядные примеры знакомых семьи.

— Густаво, глянь, чё там накапало? — нетерпеливо спросил Янис, похлопывая от предвкушения по коленям.

Бывший олигарх взял стакан, поднёс к носу и сморщился.

— Послушай, ты правда считаешь, что это пригодно для питья? Запах, мягко говоря, вызывает вопросы.

— Да расслабься, братуха! С твоей массой тебе хоть самогон, хоть кислота — всё по барабану. А без бухла тут вообще тоска зелёная.

Густаво тяжело выдохнул и выпил залпом. Лицо его сморщилось и слегка побледнело.

— Ну как? Годится? Что чувствуешь? — суетливо поинтересовался Янис.

Бразилец выждал минутку, прислушиваясь к ощущениям.

— Походу, траванулся. Голова кружится, и паника накатывает!

— Ёк-макарёк, где мы лоханулись-то? Неужто брага не настоялась? Надо змеевик переделать, он, блин, сифонит!

Я вышел из укрытия и нарочно закашлялся.

— Кхм-кхм. Почему бросили пост, бойцы?

Самогонщики нервно переглянулись.

— Не кипишуй, начальник, мы ж не балуемся, — промямлил Янис. — Работаем над медицинским спиртом!

Густаво тем временем схватился за живот, а лицо его скривилось в муках.

— Я так понял, ты решил не делиться осколками? Скажу на доступном тебе языке: мы собираем их в общак для нужд коммуны!

Янис вдруг вскочил с места.

— Ты, конечно, шустряк — только пришёл, а уже две предъявы кинул. С таким базаром мы точно не скорешимся!

Он достал из рюкзака новый короткий меч и бросил яростный взгляд.

— Ты меня на испуг не бери, понял? Готов до конца идти, прямо сейчас? — невозмутимо произнёс я и продемонстрировал «Безумную Марту», уже заряженную и готовую к делу.

— Ёма, хера се бандура! Ладно, всё, мир! — пошёл он на попятную и убрал клинок обратно в сумку.

Я решил не нагнетать обстановку и тоже спрятал оружие. Главное, что желанный эффект достигнут.

— Так-то лучше. Хочу от тебя двадцать три осколка на выкуп Такеши. Делись давай!

— Не, так дело не пойдёт! Как делёжка — так я в пролёте, да? Саблю кому отдали? Узкоглазому. Карамболу кому скинули? Эстебану. А мне что? Пинок под зад? Я ж вижу, как вы на меня смотрите, как на второсортное дерьмо! Я для хаты спину гну, все поручения ваши беспонтовые выполняю, а хоть раз «спасибо» услышал? Только морды воротите! А щас на моё кровное претендуете. Всё, хер тебе, ни осколка не получишь!

Янис замолчал, тяжело дыша после эмоциональной речи. Его лицо раскраснелось, а на лбу выступили капельки пота. Настолько сильно переживал, высказывая наболевшее. В чём-то он действительно попал в точку, и я невольно задумался.

За свою жизнь многократно сталкивался с людьми, жаждущими признания и похвалы, словно цветы, требующие постоянного полива комплиментами. Впрочем, не критикую подобные модели поведения. У каждого свои демоны в голове, свои душевные раны и травмы, приведшие к подобному результату. Кто знает, может, в детстве им не хватало родительской любви, или жизнь была сурова, и любой человек, прошедший такой путь, вёл бы себя аналогично. В конце концов, у каждого из нас есть шрамы прошлого.

— Помоги-ите, — прохрипел Густаво и завалился на бок.

Экспериментаторы, блин. В несколько широких шагов я оказался возле бразильца и протянул ему пузырник.

— Скорее выпей, а потом прочисти желудок естественным путём.

Густаво сразу же осушил сочный плод и медленно поднялся на ноги.

— Идти сможешь? Направляйся в лагерь и обратись к нашей травнице. Наверняка у неё что-то припасено для таких случаев.

Бывший олигарх, пошатываясь, побрёл в сторону дома, оставив меня наедине с Янисом.

— Знаешь, мы тут в одной команде все, — начал я. — Давай договариваться. Нужно спасти якудзу сегодня же!

Арестант лишь хмыкнул и махнул рукой, показывая безразличие.

Пришлось использовать козырь. Я достал виски «Пьяный шторм» и подбросил в ладони.

— Ты мне осколки, а я тебе пойло. Но только после освобождения Такеши, потому что твой клинок пригодится в походе к жужжерианцам.

— Вот теперь базар ровный, братан! — улыбнулся Янис и облизал губы. — Так и сдружимся, внатуре. Но я вообще на сухую стою. Горло пересохло, как наждачная бумага! Дай хоть один глоточек махнуть, а там двинем узкоглазого выручать.

Не видел смысла продолжать бесполезный спор, потому передал виски. Дрожащими руками Янис открутил крышку и осуществил желаемое. Судя по тому, что кадык его не двигался, он попросту заливал напиток в горло. Вот ведь хитрец, происходящее и вправду было похоже на один глоточек. Но какой! Когда бутылка опустела на четверть, я ловким движением выхватил её из лап арестанта.

— Фига-се у тебя глоточки. Остальное вечером!

— Да ё-моё, начальник, ну дай кайфануть по-человечески! Это ж не сивуха, это амброзия! Её цедить надо, а не лить в себя, как воду из-под крана!

Янис методично отсчитал ровно двадцать три осколка и передал мне. Не теряя времени, мы направились в лагерь, где я немедленно созвал всех у костра. Это место явно претендовало на негласный центр принятия решений.

Помимо четверых бойцов, способных держать оружие, привлекли и Диловара. Массивная секира, которую я ему вручил, казалась продолжением жилистых рук.

— Справишься? — спросил Эстебан у таджика, глядя в глаза.

Уверенный кивок сказал больше любых слов. В его позе читалась та же решимость, что и у всех нас.

К счастью, Густаво начал приходить в себя после отравления. Его лицо всё ещё было бледным, но в глазах уже появился прежний блеск.

Пять вооружённых до зубов бойцов — достаточная сила, чтобы отбить у жужжерианцев любые мысли о нарушении сделки.

Луи Дюваль, этот скептик, протестовал против того, чтобы оставлять лагерь без защиты. Но Эстебан жёстко осадил его:

— Если жуки решатся на подлость и разобьют малый отряд, они сметут весь лагерь, как карточный домик. Либо мы идём все вместе, либо можем сразу копать себе могилы.

Его слова повисли в воздухе, пока выжившие молча переглядывались. Никто не смог оспорить итоговое решение, и мы двинулись в путь.

Несмотря на то, что полдень