К счастью, Лукреция лишь громко всхрапнула, когда я звякнула балконной щеколдой и стала пробираться обратно к кровати. Укрывшись одеялом, облегчённо выдохнула. Хвала твердыне, мне всё-таки не придётся перебираться в другую комнату, туда, где поблизости не будет не только лорда Грэмта, но и балкона с видом на сад.

Лишь когда волна облегчения схлынула, я с ужасом осознала, что в одной сорочке ворвалась в покои к полуодетому лорду Грэмту и заперлась с ним наедине. Щёки обожгло волной едкого стыда. Теперь у жениха точно не останется сомнений, что Лукреция и папенька пекутся о моей чести зря.

«Ну и пусть. Какая мне разница?» – убеждала себя, но щёки продолжали гореть.

– Очнулась? – спросила Лукреция заспанным голосом, откидывая в сторону плед и поднимаясь с кресла. Она прошлась тяжёлым взглядом по моему раскрасневшемуся от стыда лицу и приложила ладонь к моему лбу. – Жара нет, – констатировала она. – В следующий раз предупреди, если почувствуешь, что заболеваешь. Не сыпь своими «мне дурно» и «тошнит», а нормальным языком скажи, – ворчала она. – Ладно, – вздохнула Лукреция. – Велю принести тебе кашу на завтрак.

– Не надо. Я сама спущусь в столовую, – удивила надзирательницу. – Не могу больше находиться в четырёх стенах, – пояснила не столько Лукреции, сколько себе самой, ведь сегодня я по праву могла обойтись без совместных трапез с женихом.