Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 77

Второй раз за пару дней Шмелева жизнь круто повернулась. Если не считать того момента, когда она висела на волоске.

Стократ взял его к себе в седло. Первую часть пути, ровную, одолели легко и скоро очутились на месте вчерашнего побоища. За ночь кровь почти слилась с землей, но проклятые мухи, кружась нал тропинкой, звенели назойливо и тошнотворно. Шмель судорожно сглотнул. Стократ тронул лошадь, и та перешла на рысь.

Миновали то место, где Шмель встретил торговца. Миновали потайную тропинку; Шмеля покачивало в седле, и покачивался мир вокруг: живописная пропасть справа. Отвесная стена, поросшая кустарником, – слева. Потихоньку начали слипаться глаза.

– А теперь, – сказал Стократ вполголоса, – расскажи мне все, что знаешь о лесовиках. Это очень важно.

– Я не так много знаю…

– Просто отвечай. Как они себя называют?

– Они? Люди…

– У них нет специального слова… вкуса, чтобы выделить свое племя из прочих? Древесные, лесные… что-то в этом роде?

– Нет. Они говорят… они вкушают про себя – «люди».

– А мы тогда для них кто? Как они нас называют?

– Чу… чужие, – Шмель запнулся. – «Безъязыкие».

– Кто у них правит? Князь, правитель – кто?

– Называется «вождь»… У них есть несколько родов, познатнее и попроще, вождь – такой важный старик… кажется.

На узком и крутом участке дороги Стократ спешился, оставив Шмеля в седле, и зашагал рядом, ведя лошадь под уздцы. Стражники нагнали их и теперь двигались следом, соблюдая почтительное расстояние. За стражниками, отстав, тащились старшие братья Шмеля с печальным грузом – телом Сходни.

– Они, значит, люди, а вокруг безъязыкие чужаки, – задумчиво проговорил Стократ. – Послушай, а как они думают? Если у них нет слов?

– По-моему, точно как мы. Только… языком.

– Вот так?

Стократ высунул язык, уставился на его кончик, скосив глаза. Шмель, как ни был замучен, рассмеялся.

– Так, повеселел, уже лучше… А что у них за оружие, кроме луков?

– Еще метательные ножи… Всякое. Они хорошие охотники… Еще яды.

– Яды – это плохо, – пробормотал Стократ. – Раньше они никогда не пытались отравить послание?

– Что ты!

Стократ замолчал, о чем-то раздумывая. Дорога сделалась ровнее и шире. Стена слева отступила, давая место мелким корявым соснам. В свете проглянувшего солнца открылась Белая дорога почти донизу – витой шнурок желтовато-молочного цвета.

– Ты говоришь, они охотники. Что, на охоте, чтобы срочно позвать товарища, они несут ему питье?

– Нет! Понимаешь, они ведь не глухие. Они могут перекликаться по-птичьи, например. Повторять звериные звуки. Чтобы сказать «Привет, это я» или «Посмотри направо» – одного свиста хватит. Но они не называют это «язык» и не считают разговором, достойным человека.

– Хм.

– А «языком» они называют только то, что можно пробовать на язык… Вкушать. Это достойно человека. У них есть целый ритуал для беседы – когда двое сидят, и перед каждым специальный прибор, чтобы обмениваться вкусами. Потом наставление – когда один готовит вкусы, а многие вкушают. Мастер рассказывал, есть еще песни, поэмы…

Шмель запнулся. Он не мог скорбеть о мастере. Должен был скорбеть, но не чувствовал скорби, а только горечь.

– Поэмы? – осторожно удивился Стократ. – Песни?

Шмель вздохнул:

– Любой смысл на воде или на вине, или на жире – это просто послание. – А вложить смысл в еду – это уже песня. Следующая ступень искусства.

– Тушеное мясо, – мечтательно проговорил Стократ. – С подливой… и травами. Я чувствую этот вкус… Но не слышу песни. Только удовольствие для брюха.

– Вот за это они, в общем-то, презирают людей, – Шмеля на секунду перестало клонить в сон. – Мастер рассказывал – у них в старину бывали длинные пиры… где все одновременно вкушали что-то героическое. И к концу пира знали и чувствовали больше, чем в начале.

– Героическое? – заинтересовался Стократ. – О чем же?

Шмель отвернулся от пропасти, чтобы не закружилась голова:

– О подвигах. О воинах… О том, как кто-то гибнет, а другой в последний момент приходит на выручку и всех спасает.

И замолчал, пораженный несоответствием: он, ни разу в жизни не державший меча, и высокопарные мечты о доблести.

– Военная доблесть – это хорошо, – Стократ шагал легко, его сапоги, казалось, едва касались крутой, неровной, каменистой дороги. – Теперь скажи мне: с кем они воевали? Когда? Кто победил?

– Я не знаю! Да кто знает, ведь столько лет прошло! Мастер говорил, у них были войны между собой, потом еще с людьми, тогда, раньше, когда Макухи в помине не было. А потом им надоело воевать, они ушли к себе в леса и отгородились ото всех. Им ничего не надо – все у них есть, леса, вода, дичь… Вот только свеклу любят. На свеклу охотнее всего меняют свой лес.

Дорога вышла на новый виток. Впервые показалась внизу Макуха – самые высокие здания, дом князя и башня, лесные склады и пильня, широкая дорога к пристани…

– Скажи, отравленное послание – что это может значить? – тихо спросил Стократ.

– Война, – Шмель говорил еле слышно, так что шелест мелких камней под копытами лошади заглушил его слова. – Отравить посланием – это… унизить. Обозвать грязным животным. Не просто убить, а…

Он замолчал. Весь ужас положения открылся ему только теперь: мастер мертв. Нет хуже вести, чем яд внутри послания. Никто в Макухе этого не понимал, никто не знал обычаи лесовиков, как знал их Шмель.

Стократ заглянул ему в лицо, снизу вверх:

– Что притих?

Шмель молчал; Стократ коснулся его руки:

– Не бойся.

Шмель пожал плечами.

Стократ молча вскочил в седло за его спиной, и лошадь почти сразу перешла на рысь. Шмелю пришлось крепче сжать зубы.

Улицы Макухи пропахли страхом и злобой. Работа остановилась. Дети сидели по домам; на площади у помоста собрались мужчины, почти все при оружии. Стократ вовремя заметил толпу впереди и обогнул площадь кружным путем.

Он отлично представлял себе, что случится через несколько минут, когда на площадь прибудут стражники с телом Сходни. Следовало поговорить с князем как можно скорее – прежде чем перед домом остановится процессия озлобленных людей, несущих жертву на руках и жажду мести в горле. А то, что Сходню припишут к числу бывших и будущих жертв лесовиков, Стократ не сомневался.

Он щелкнул языком, и лошадь понеслась полупустыми улицами, как бешеная. Шмель охнул и потихоньку начал сползать на бок.

– Держись.

Он остановился перед домом князя, спрыгнул и подхватил мальчишку за миг до падения:

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 77