— Так, прикидываю ближайшие планы.

— А, забей ты на это! Прорвемся. Нам что главное? С пассажирами в нейтральные воды выйти. А там знай одно: держи на запад! Держи на запад — и обязательно куда-нибудь доберешься.

Ничего не ответив, Мелиссандр в три шага дошел до кормы и остановился, глядя на дальний берег, который все таял и таял в туманной дымке. К нему присоединился Хамо. Некоторое время оба хоббита молчали, потом Груббинс задумчиво произнес своим «профессорским» голосом:

— Мудрец некогда сказал: «В свидетели и судьи дайте людям иронию и сострадание». Сострадания к этим несчастным оболваненным эльфузориям мне, наверное, еще надолго хватит. Но вот запас иронии, похоже, иссяк…

Стукк молча продолжал смотреть на берег. Пока все у них складывалось подозрительно хорошо, но пусть уж так оно и продолжается. Да и вообще, кто же станет искать хоббитов в море? Всем известно, что нашего брата на воду арканом не затянешь. Так что все у нас должно получиться. И найдем мы себе место под солнцем. «Но вот что, — мысленно произнес он. — Не забыть бы мне вернуться. Судно — это дом. Море — это дорога. Но все главное остается на земле. На своей земле».

Кто знает, первым или последним произнес он эти слова, в его мозгу они родились или были где-то вычитаны — какая разница? Важно, что слова были точными и пришли в нужный момент.