«Я вязну всё глубже, — думала она. — Но это необходимо. Жертвы неизбежны, так сказал Ринальт». Жертвы её не пугали, нет. Просто не хотелось радовать семёрку богов смерти. Какого демона их так много? И все небось хотят жрать, как вот Око и его дружки-кровососы…

Отступившие враги сосредоточились по периметру вокруг дворца. Войску Ненависти здесь пришлось сделать остановку — укрыться среди домов и деревьев. Аллеи и парки оказались весьма кстати.

Линда видела, что живые устали. Ночной бой не дал им выспаться. Передышка была необходима, но она же давала врагу время опомниться. Она велела военачальникам держать отряды в полной готовности, а заодно ждать артиллерию. То и дело на расчёты пушек нападали из засад — некоторые горожане всё-таки оказались изрядной помехой делу. Вспыхивали перестрелки и короткие, словно удары кинжалов, рукопашные. Звучали крики, грохот и звяканье металла. А порой то там, то сям вспыхивали пожары. Линда угрюмо сидела на пороге опустевшего дома, вычищенного десятком мёртвых солдат, и смотрела вправо — отсюда открывался вид на дворцовый фасад, на почти бесконечную пологую лестницу, украшенную статуями и огромными цветочными композициями. Внезапная тоска охватила её с такой силой, что защемило сердце. Она не сразу поняла, в чём причина. Просто принц Ринальт Мэор подошёл и сел рядом.

Он был одет как стрелок-авеец, в простую форму, без знаков отличия, только голова не была покрыта шлемом-улиткой. То ли потерял, то ли не стал надевать. Линда толкнула принца локтем в бок.

— Зачем ты тут шляешься, укрысок? — спросила она. — А ну как подстрелят?

— У меня договор с Вилмир, — развёл руками Ринальт.

— Интересно, — сказала Линда без малейшего любопытства в голосе.

— Два условия, — напомнил принц. — Пока я их выполняю — я почти бессмертен.

— Почти, — подчеркнула Линда.

Ринальт улыбнулся, как озорной мальчишка. Не успел доулыбаться, как в стену ударил камень, высек крошку из побелки. Чуть правее — попало бы принцу в голову. Линда вытащила двуствольный пистолет, не спеша зарядила — пока засыпала порох, получила вторым камнем в плечо, совсем слабо. Камнями швырялся ребёнок или женщина. Не особо целясь, генерал Хасс пальнула из одного ствола по дому напротив. Этого хватило, чтобы кидаться камнями перестали: испугались.

— Расскажи про условия, — жёстко сказала Линда, заряжая пистолет заново. — И дай мне что-нибудь для уверенности… что я впрямь иду убивать мерзавца.

— Тебе мало того, что я рассказал? — спросил принц холодно.

— Мне неспокойно, — ответила Ненависть.

— Условия, — произнёс Ринальт, — были простые. Обставить Мортинира — украсть кое-что. И не пренебрегать даром Вилмир. Как видишь, тобой я не пренебрёг.

Он поднялся на ноги.

— Пойдём?

— То, что ты украл… оно в этой твоей стекляшке?

— Ты умная, — похвалил принц. — Да. И это помогает мне, как некроманту. Магия имеет предел и тело слабеет, но каждая капля содержимого склянки делает мою силу… почти бесконечной.

— Почти, — опять сказала Линда.

Утро подняло в небеса свои знамёна. Солнце родилось из облаков и окрасило всё в рыжий и розовый. Вверх по улице, в сторону дворца, терпеливые волы тащили пушки. Где-то слышался однообразный звук барабана. Линда прищурилась и увидала, как одинокий музыкант идёт с флагом за спиной. Вот ветер развернул полотнище, и показалось, что укрысок с герба затрепетал крыльями на чёрно-зелёном фоне.

— Мы сделали даже больше, чем планировали, гораздо больше. И всё это благодаря тебе, — сказал Ринальт. — Идём. Чувствую, сегодня мы довершим начатое.

— Я что-то устала, — пожаловалась ему в спину Линда, но принц, кажется, не услышал.

А она устала. И снова ей захотелось быть мёртвой, лежать в могиле и ничего этого не знать. Не знать Ринальта и страстных занятий любовью с привкусом смерти, не знать Око с его скользкими высказываниями… и даже имени Колдуна. Ничего. Чтобы был только покой — вечно.

Глава 19. Гергольд Твёрдая Спина

Было жутковато видеть, как, повинуясь приказам некроманта, один за другим встают убитые. Снова и снова. Свои и вражеские. Ополченцы и солдаты. Дворцовая стража и даже тоненькие «уклейки», не успевшие или не пожелавшие вовремя покинуть дворец. Молодые девицы, одетые по последней моде, хорошенькие, с дорого украшенными волосами и напудренными личиками, они хватали что под руку попадётся и убивали своих же. Так приказал принц-некромант, и они не могли ослушаться. Только при виде одной, особенно нежной и тонкой уклейки лицо Ринальта ненадолго омрачилось, и он не стал тратить на неё своего драгоценного волшебства. Он даже огляделся по сторонам, не много ли людей его сейчас видит, и приказал одному из мёртвых солдат убрать с дороги хрупкое девичье тело. Но Линда видела это. И ничего не сказала. Видно, осталось у него ещё что-то, кроме желания жить вечно и править этой страной вместо короля Гергольда.

У самой Ненависти не осталось ничего, кроме усталости. Хотелось надеяться, что потом она сможет забиться в дальний угол, где не будет Ринальта, и перестать чувствовать всё, что накатывало с разных сторон. Потому что это ей давалось тяжело. До смерти она успела отупеть и очерстветь душой достаточно для того, чтобы перестать с болью воспринимать гибель случайных барышень и своих солдат. Теперь же в ней что-то перевернулось, а на место так и не встало.

Но сейчас было не до того, чтобы разбираться в чувствах. Линда шагала рядом с Ринальтом, и чем ближе к покоям короля, тем более явны становились доказательства, что принц ей не врал. Возможно, о чём-то он и умалчивал — но не врал. Они прошли детскую, покинутую принцессой — на пороге сидела раненая нянька, повторявшая «принцессы здесь нет». Ринальт отрывисто велел кому-то из солдат позаботиться о женщине, и даже не обернулся, когда раненую принялись бинтовать. Линда обернулась. Что ж, он умел быть человечным хотя бы с кем-то.

Миновали и другую детскую — в ней, оставленный всеми, кроме двух немолодых женщин, в колыбели, собранной из разных костей, сидел и плакал чудовищный младенец. Тут Ринальт явно преуменьшил, говоря о болезни наследника! Огромная шишковатая голова, страшное лицо, маленькие глазки и ужасный голос — всё это заставляло отворачиваться даже видавших виды солдат. И затыкать уши, потому что ребёнок плакал невыносимо громко и страшно. Даже не плакал — кричал.

— Где его величество? — будничным тоном спросил Ринальт у нянек, будто чудовище не беспокоило его.

— Не убивайте, — простонала женщина. — Ведь он ни в чём не повинен, он просто больной ребёнок! Нет в нём ничего демонического!

— Дура, — сказал принц, — разве я об этом спрашиваю? Гергольд Твёрдая