Сколько я так просидела? Но посмотрев на Дэнила очередной раз, встретилась с широко открытыми ясными синими глазами. Он просто смотрел на меня и легко улыбался. Почему-то сейчас мне плакать не хотелось. Слезы счастья? Это такая глупость, я уже наплакалась, когда горевала. Я хотела гладить, обнимать и целовать любимого мужчину, но боялась его коснуться, поэтому просто улыбалась ему в ответ.

Дэнил оглядел комнату, в которой лежал, и остановился взглядом на Гигоре. Он сидел у его ног на стуле и, сгорбившись, накрыл голову руками. Не спуская взгляда с младшего брата, Дэнил здоровой рукой притянул меня ближе к себе и, прижав к себе, легко поцеловал в губы. А потом, выпустив меня из объятия, хрипловатым голосом сказал:

- Гигор. Я жив.

И брат моего мужа, вскочив со стула, парой широких шагов приблизился к Дэнилу и, присев на кровать, уткнулся в перевязанную грудь брата и разрыдался. Он плакал так, как может себе позволить только ребенок, не стыдясь окружающих, не скрывая эмоций, от всей души. Я отошла к двери, двигаясь спиной вперед и, тихо открыв дверь, вышла из комнаты. Пусть братья сейчас спокойно поговорят, а ночью, и на протяжении всей нашей жизни, Дэнил будет принадлежать мне.

Все это время муж не спускал с меня любящего, восхищенного взгляда.