А внутри ощущалась огромная, ни с чем не сравнимая дыра. Рана, которую прожгла любимая, добрая опекунша, своей наивностью. Своим эгоизмом, своей непревзойденной тупостью. Режущим словом «пасынок».

Как ни странно, сегодня Ллейст решила пойти пешком. Она довольно быстро вышла из двора на тротуар, мимо которого проносились автомобили. Не оборачивалась, не смотрела по сторонам, и не видела, как сзади медленно шел пасынок, со странным безумием глядя ей в спину. Иногда Криста переходила на бег, иногда останавливалась, чтоб отдышаться. «К кому ты так торопишься?» — рычал молодой человек, глядя на её топорщащуюся шапку.

Так же быстро она вышла на мост. Иногда смотрела вниз, но все еще не оборачивалась. Вслед ей смеялись прохожие, кто-то отпускал шутки насчет того, что она перепутала сезон. Кто-то напыщенно обвинял в наркотическом опьянении.

Под мостом кто-то топтался. Нил спустился следом за девушкой, но не пошел прямо под мост, а скрылся среди высоких парковых деревьев. Растворился среди серых стволов и мрачно-зеленой листвы.

Он уже где-то видел это лицо. Этот симпатичный, но неловкий вид, футболку, бриджи. Незнакомец не был некрасивым, но что-то непрерывно отталкивающее исходило от его ауры. То ли фальшивое, натянутое выражение, то ли парень сам придумал эту ауру, потому что ненавидел человека, чей взгляд видел не в первый раз в жизни.

Это же тот. Тот, который пришел с племянницей, сосед сверху. Правда же? Увидев Кристу, он тот же бросился ей на встречу, затем схватил её за плечи и стал что-то активно ей говорить. Она просто стояла, опустив руки, затем, все же, подняла их, и… полезла к нему обниматься? Молодой человек вновь сжал зубы. Обниматься. Так сильно, и так тепло, словно старалась утешить. От напряжения и омерзения у парня искривились губ, в выражении, будто его вот-вот вырвет.

Бледной холодной рукой Нил полез в карман черных джинсов. Достал оттуда телефон, выбрал номер и нажал «вызов». Через пару секунд его мачеха спохватилась и полезла в карман, достала трубку, и поднесла к лицу.

— Криста. — Хрипло заговорил парень. — Я зря не дослушал. Ты где сейчас находишься?

— Я отъехала, по работе. — Раздался взволнованный осипший голос.

— Понятно. — Он усмехнулся. — Я хочу пойти к друзьям, отметить день рождения. Ночевать буду у них. Домой сегодня не жди.

— К друзьям? — Встревоженно спросила девушка, а Нил в очередной раз сцепил зубы, ведь он не знал, насколько правдоподобно звучала такая ложь. У него не было никаких друзей.

— Да. — Холодно и резко ответил он. — До завтра. — Затем повесил трубку, и спрятал телефон в карман.

Она долго смотрела в экран, и, казалось, вытирала глаза. Сзади подошел этот мерзкий человек, который, вроде бы, попытался поцеловать Ллейст в ухо. Сквозь шумящую листву было не очень-то хорошо видно, перед зрачками рябили ветви.

«Ты спала с ним за моей спиной?» — жутко спросил молодой человек, словно сам у себя. «Вот с этим? С нашим соседом сверху? Ты поэтому кинулась его защищать тогда? Шлюха. Дрянь».

Он представлял, как хватал её за лицо, и сдавливал до хруста. Затем швырял её на асфальт, смотрел, как она уползает, потом вновь подходил, и поднимал её за волосы. Как она истошно, мерзко кричит, зовет на помощь своего великовозрастного ухажера, а тот скулит в соседней подворотне и не может нащупать свои яйца. Он представлял, как брал прут от случайного дерева, сдирал Кристе джинсы, заносил его над голыми мягкими ягодицами, а затем в воздухе раздавался свист. И снова визг. Мерзкий, истошный визг такой же мерзкой мрази. Лучше уж детский дом, чем смотреть на это на все. Лучше детский дом, чем вообще встретить её. Наблюдать, как очередной ухажер лапает её талию, лезет, что-то говорит. Как вытрясти эту картину из своей головы, Нил не знал, и все равно, как зачарованный, уставился на тех двоих. Она кивала, поглаживала его по щеке. Вновь обнимала.

«Я тебя ненавижу» — бормотал он себе под нос, представляя, как тускнеют её глаза. Как хрипы беспорядочно вырываются из тяжелых легких. «Ненавижу». Мразь. Ему, который был готов отдать ей время, жизнь, уход, любовь — истерики и вопли, что он сын. А перед соседом-неудачником можно раздвинуть ноги. Удивительно еще, что у него не было отожранного пуза, жены, и двоих детей. «Опущенная мерзкая шлюха» — продолжал повторять парень. Мерзкая.

И такая красивая. Добрая, неловкая, смешная. Милая. Светлая. Бесподобная и нежная, как самая тайная подсознательная мечта. Теплая, мягкая. Похожая на котенка, и… на цветок. На хрупкую незабудку, которая качалась на ветру, под легким сквозняком.

«Чтоб ты сдохла, мразь».

Эти двое медленно подошли к машине, судя по всему, к его машине. Осмотрели её со всех сторон, Криста внимательно осматривала перед, бампер, а незнакомец — зад. В какой-то момент они кивнули друг другу, вновь взялись за руки, и пошли прочь, на мост. Молодой человек засмеялся себе под нос, сунул руки в карманы и пошел следом.

Сработало. «Конечно, гнида, ты не упустишь шанса, если меня не будет дома, да?».

Ллейст понуро смотрела в асфальт. Сердце все еще раздирали горечь и страх, по телу сами собой ползли мурашки. Она смотрела в сторону дома, и глаза сами собой наполнялись слезами.

— Крис, все же. — Хрипела девушка. — Я понимаю, что там никого не было, и это трасса. Но я не уверена, что мы сейчас поступаем правильно.

— У меня будет алиби. — Серьезно сказал мужчина. — Я провел этот день с тобой. Мы гуляли по городу, и все прочее, потом пошли к тебе. Я ехал окольными путями, там нет камер, я это точно знаю. Нас не отследят. Теперь нужно побывать в местах, где камеры есть, и все будет отлично.

— Крис. — Голос дрожал. — Он мог быть жив. Ты понимаешь это?

— Я потрогал его пульс. — Её собеседник поджал губы. — Сам выскочил на проезжую часть, суицидник. Я бы успел затормозить, если бы просто упал, ты меня знаешь. Но он реально бросился под колеса. И что теперь? Мне из-за него сидеть?! Моя жизнь, между прочем, не бесконечна! Как и кошелек! Не бездонный! Даже если я найму адвоката и выплыву, я останусь ни с чем!

— Я не знаю. — Голос дрожал. — Это все равно неправильно. И пульс мог еще быть, просто слабый.

— А кто решает, что правильно, а что — нет?? Я чудом не