Профессор Нетлтон не перебивал. Дважды я открывал глаза и обнаруживал, что он сидит на краю кресла, словно готов наброситься на меня, как только я замолчу. А я говорил и говорил, пока не поведал весь этот замысловатый случай во всех подробностях. Я рассказал ему всё — просто сил не было сообразить, что следует утаить, а что рассказать. Я слишком устал нести бремя случившегося в одиночку. Я просто открыл рот, и слова сами вырвались на свободу.

Я рассказал ему о погоне Саймона за дикими зубрами, о том, как видел Зеленого Человека, о фермере Гранта, о пирамиде из камней и внезапно возникшем у Саймона интересе к кельтским сказаниям, о моих тревожных снах, о странном видении разных животных, о… в общем, обо всем случившемся после исчезновения Саймона. У меня с души камень свалился. Мне неимоверно повезло, что нашелся человек, поверивший всему. Я даже не думал о том, что он примет меня за сумасшедшего. В конце концов, по его словам, его тоже считали таким. Он сам сказал. С ним моя тайна была в безопасности; я это знал и воспользовался случаем.

Когда я наконец закончил, я открыл глаза и заглянул на дно пустой кружки.

Когда это я успел все выпить? Должно быть, во время своего выступления. Я пожалел, что в кружке пусто, и поставил ее на стол.

Сквозь залитые дождем стекла небо едва светилось болезненно-серо-зеленым светом городских огней, отражавшихся от низкой пелены облаков. Я взглянул в пятно тени на месте кресла профессора. Его седые волосы подсвечивал свет из окон. Только глаза блестели в темноте.

— Да, — сказал он наконец, — теперь я понимаю.

— Поверьте, я совсем не собирался тратить ваше время на то, чтобы меня выслушивать.

Он только головой покачал.

— Наоборот, вы попали именно туда, куда надо.

Гордиться тут особенно нечем. Мне стало стыдно.

— Послушайте, я не знаю, зачем рассказал вам все это. Я пришел сюда просто потому, что…

— Да, да, говорите. Интересно…

— Ну, потому что вы отнеслись ко мне по-человечески.

— Стоп, мистер Гиллис. Давайте сразу проясним ситуацию. Если мы хотим работать вместе, в сторону ложную скромность и лукавство. Мы оба прекрасно знаем, о чем говорим. Мы с вами видящие, и можем говорить об этом свободно. Это невидящие во всем сомневаются и никогда не посмеют говорить честно. Ведь вы же меня понимаете?

То, как он это произнес, не допускало возражений, да и нечего мне было возразить.

— Вот и прекрасно! По боку все запреты, поговорим открыто. — Он протянул руку и постучал меня по ноге. — Из вас еще выйдет толк!

— Я же рассказал о Саймоне и обо всем остальном, — сказал я, будто оправдываясь. — Но вы ничего не сказали о том, как вы узнали… — Слов не хватало.

— Вам интересно? — с азартом спросил Неттлс. — Видите ли, с тех пор, как это началось, я очень внимательно наблюдал.

— За чем наблюдали?

— За всем. Буквально за всем. Вокруг полно знаков для того, кто может их видеть.

— Я не понимаю, — пожаловался я.

— Ну и ладно. — Он поднялся из кресла и встал надо мной. — Думаю, на сегодня хватит. Мы и так далеко продвинулись. Спокойной ночи, мистер Гиллис. Идите домой и отдохните.

— Да, да, спокойной ночи. — Я медленно поднялся на ноги. — Спасибо, — с чувством сказал я. Я ведь и в самом деле был ему благодарен. Наверное, я был просто рад, что он не стал звонить в психушку.

Он подтолкнул меня к двери.

— Заходите завтра с утра. Я все объясню.

Я постоял в полумраке, держа в руках пальто, на Бруэрс-лейн. Дождь все шел, так что я надел пальто и постарался побыстрее добраться до дома. Ветер усилился, дождь налетал волнами. Облегчение, которое я испытал в компании профессора Нетлтона, быстро растворилось в холодной реальности ветра. «Безумный шляпник, — мрачно подумал я. — Этот старый Неттлс еще больший псих, чем я».

Я оказался возле своей двери как раз вовремя, чтобы услышать телефонный звонок. Поспешив повернуть ключ в замке, я бросился к телефону, и сразу понял, что совершил большую ошибку.

Глава 8. СОЛНЕЧНЫЕ КРУГИ

Часы показывали десять минут одиннадцатого. Кто мог звонить на ночь глядя?

— Алло, это мистер Гиллис? — Голос звучал так, как будто он доносился очень издалека, например, с Марса. И все же это был один из тех голосов, которые однажды услышав, никогда не забываешь, и я узнал его сразу. Сердце замерло.

— Да, это я. Добрый вечер, сэр.

— Это Джеффри Ронсон.

— Рад слышать, сэр. Как дела?

— О, как обычно, работаю. Ни минуты для себя. Впрочем, жаловаться не на что. Я могу поговорить с Саймоном?

— Сожалею, мистер Ронсон, но Саймона сейчас нет.

— Нет? И где же он? — Он говорил таким тоном, что было понятно: он считает, что сын, несомненно, должен стоять возле телефона и ждать его звонка.

— По-моему, он ушёл на… хм, на вечер, — соврал я, а затем добавил : — Весьма важный вечер.

— Понятно, — ответил он. — Хорошо, не буду тебя задерживать. Ты не мог бы передать ему, что я звонил?

— Непременно, сэр, как только увижусь с ним.

— Вот, вот, передай, — сказал Ронсон-старший. — Да, и еще кое-что… Скажи Саймону, что если я не услышу его завтра до десяти часов, я приеду, как и собирался, и заберу его. Это понятно?

— Конечно, сэр. Вы приедете, как и собирались, и заберете его. Э-э, во сколько вы собирались приехать, чтобы я передал Саймону?

— Он в курсе, — сказал Ронсон, и я уловил в голосе скрытую досаду. После непродолжительного молчания он все-таки объяснил: — Видишь ли, я немного сердит на него. В выходные он должен был присутствовать на дне рождения бабушки. Раньше он никогда не пропускал этот день. А в этом году ни открытки, ни звонка, вообще ничего. Надеюсь, у него есть серьезные оправдания. Я хотел бы их услышать. Так и передай.

— Да, сэр, — пообещал