"Почему не работает?" — она снова взбивала сливки, но ладонь с клеймом-кренделем оставалась холодной. Вчерашние успехи — "Шоколадный фондан" с жидкой янтарной сердцевиной, "Воздушные облака" из ванильного безе — казались теперь недостижимыми. Даже простой бисквит рассыпался в сухую крошку, будто издеваясь над её стараниями.

Из-за ширмы показалась королева, одетая в неожиданно простой холщовый фартук поверх платья. Она молча наблюдала, как Алиса в третий раз начинает замешивать тесто, её пальцы дрожали от напряжения.

— Стресс, — наконец сказала королева, перебирая банки со специями на полке. — У меня перед коронацией три недели руки отказывались подчиняться. — Она бросила в миску щепотку корицы. — Организм так защищается, когда ты загоняешь себя в угол.

— Но конкурс через два дня! — Алиса швырнула вёселку в медный таз, где та с грохотом заставила подпрыгнуть несколько мисок. — Что, если это навсегда? Что, если я... — её голос сорвался, и она в отчаянии схватилась за край стола, покрытого мукой.

В этот момент дверь на кухню скрипнула. Эдриан замер на пороге, заслонив собой солнечный свет из внутреннего дворика. В его руках была простая плетёная корзина, прикрытая вышитым льняным полотенцем — таким, какие используют деревенские пекари.

Его взгляд скользнул по разгромленному "рабочему уголку" Алисы, по её перепачканному в муке и яичных желтках переднику, по королеве, которая вдруг сделала вид, что крайне заинтересована состоянием медного котла.

— Я не вовремя?

Алиса хотела ответить, но вместо этого неожиданно расплакалась — тихо, по-детски всхлипывая, вытирая лицо рукавом, оставляя белые полосы на красных от усталости щеках. Все эти дни — бесконечные тренировки, страх подвести королеву, тоска по дому, который теперь находился не только за тридевять земель, но и в другой вселенной — нахлынули разом.

Эдриан, не говоря ни слова, поставил корзину на единственный свободный участок стола и снял полотенце. Внутри лежали шесть деревенских булок — неровных, слегка подгоревших с одного бока, пахнущих дымком и чем-то неуловимо родным.

— Я испёк их сам, — сказал он, вытирая руки о простую холщовую рубаху, в которой выглядел непривычно молодым. — В старых печах у восточной стены замка. По рецепту Марфы — нашей кухарки, которая кормила меня в детстве. — Он показал ладони — свежие ожоги и следы от теста выглядели непривычно на этих обычно ухоженных руках.

Алиса уставилась на булки, потом на него. На его правой скуле белело пятно муки, а волосы, обычно собранные в безупречный хвост, растрепались, как у мальчишки.

— Ты... сам? В восточных печах? Но там же...

— Да, нужно просыпаться в четыре утра, чтобы успеть до начала службы, — он усмехнулся, разламывая одну булку. Внутри оказалась пористая мякоть с неравномерными пузырьками воздуха — не идеальная, но... живая. — Когда мне было десять, я неделю прятался там, после того как отец... — он махнул рукой, — неважно. Марфа научила меня: "Тесто, милорд, как и люди — любит, когда с ним говорят по-доброму".

Королева вдруг громко закашляла:

— Ой, смотрю, мои кристаллы для охлаждения требуют подзарядки! — Она поспешно направилась к выходу, на ходу незаметно смахнув слезу. — Я вернусь... э-э-э... после полудня. Или завтра.

Когда звук её шагов затих, Эдриан протянул Алисе кусочек тёплой ещё булки:

— Можешь сегодня просто быть собой? Не королевской чемпионкой, не волшебной пекаршей из другого мира... — он сделал паузу, давая ей осознать, что королева поделилась её тайной, — просто Алисой? Женщиной, чьи пироги делают людей счастливыми даже без магии?

Она взяла кусочек, и их пальцы соприкоснулись — её, покрытые следами от работы и трещинами, и его, с благородными шрамами и свежими ожогами. Вкус был несовершенным — чуть больше соли, чем нужно, меньше сахара, чем в королевской выпечке. Но в этом был весь Эдриан — искренний, настоящий, не пытающийся казаться тем, кем не был.

— Я испугался, когда твоя помощница сказала, что ты не выходишь из кухни пятый день, — признался он, вытирая пальцем след слезы у неё на щеке и оставляя белую дорожку из муки. — Думал, ты забыла, что есть вещи важнее этого турнира.

Алиса посмотрела на свои руки — те самые, что ещё утром в панике искали в себе магическую силу. А сейчас... сейчас они просто хотели обнять этого нелепого, чудесного человека, вставшего затемно, чтобы испечь для неё несовершенные булки.

— Спасибо, — прошептала она, прижимаясь лбом к его плечу. Вдруг её клеймо-крендель на ладони слабо дрогнуло, будто отозвалось на что-то. Но сейчас это не имело значения. Потому что Эдриан смотрел на неё так, словно она была чудом — без всякой магии, без титулов, просто Алисой.

За высокими окнами королевской кухни запели птицы, и первый луч утреннего солнца упал на их перепачканные мукой руки, сплетённые вместе.

Глава 18. "Конкурс кондитеров"

Великий зал Королевской академии кулинарных искусств в этот день напоминал драгоценную шкатулку. Утренний свет, проникая через витражи с изображением исторических пиров, раскладывался на стенах цветными пятнами, словно глазурь на праздничном торте. Алиса стояла за своим рабочим местом — мраморной столешницей на резных дубовых ножках, ощущая, как сердце колотится в такт тиканью огромных напольных часов у входа.

"Пятнадцать минут до начала," — прошептала Лора, неожиданно появившись за спиной и поправляя бант на фартуке Алисы. Девочка сегодня исполняла роль помощницы, ее обычно болтливое личико было необычайно серьезным.

Алиса кивнула, проверяя последний раз набор инструментов:

Серебряные ложки разных размеров (подарок Эдриана)

Медные миски с гравировкой (от королевы)

Деревянная лопатка, сделанная Гарретом (ее талисман)

Из-за ширмы уже доносились голоса конкурентов:

"Смотрите-ка, деревенская пекарша осмелилась соревноваться с нами!" — раздался насмешливый голос мадам Элоиз. Ее станция блистала золотыми инструментами и редкими специями в хрустальных баночках.

Старый Бернард, поправляя свой знаменитый колпак с колокольчиками, снисходительно ухмыльнулся:

"Пусть попробует. Без должной подготовки..."

Алиса глубоко вдохнула, поймав взгляд королевы Алианы, которая сидела в ложе для почетных гостей. Та едва заметно подмигнула и прикоснулась к своему медальону — точной копии клейма-кренделя на ладони Алисы.

Жюри конкурса восседало за длинным дубовым столом на возвышении:

Граф Виллем де Монфор — известный гурман, чей язык считался эталоном вкуса

Мать-настоятельница Кларисса — создательница знаменитого монастырского медового хлеба

Шеф-повар королевского дворца Люсьен — человек, пробовавший все деликатесы континента

Первый этап: "Истоки мастерства"

Церемониймейстер ударил посохом о каменный пол:

"Уважаемые