— Дорогой, — тут же произнесла пожилая дама в кровати. — Я уже решила, кто меня будет лечить…

Лечить? Хм… Прямо по моему профилю!

— Лучше лекаря Абермарля нет! Тем более, что он уже лечил твоего отца, — заметила императрица. Дуремар смотрел с такой гордостью на всех присутствующих, словно был на голову выше.

— Да, но тебя не смущает, что отец умер, когда мне было шесть! — произнес император. — При условии, что драконы живут бесконечно долго!

Спесь тут же сошла на нет, а местный Дуремар тут же съежился. Я пока не могла понять, в чем дело.

— У кого-то есть план лечения? — спросил император, а я понимала, что вокруг такого красавца впору открывать фан-клуб!

И тут все наперебой начали рассказывать про покой, вкусную еду, совать чудодейственные микстуры собственного изготовления. Как только дело дошло до микстур, чуть не случилась настоящая драка. «Да ты шарлатан! Я видел, как пациента корчило от твоих микстур!» — кричал седой старик, тыча пальцем на соседа. «Сам такой! Я знаю, из чего ты их готовишь! И могу всем рассказать, откуда ты выдергиваешь секретный ингредиент!» — визжал в ответ его коллега.

Я в общем обсуждении не участвовала. И в этот момент я поймала взгляд императора.

— А ты что предложишь? — спросил он.

Глава 24

Я стала уточнять симптомы, чем лечили, и первое, что пришло на ум, это диабет. Я рассказывала о том, что нужны упражнения, диета. И самое интересное, я тогда вообще не испытывала ни робости, ни страха. Все вокруг казалось чудесной сказкой. Вот он, дворец, вот я, а вот и принц. Ну, то есть император. Все как в самом сладком сне!

— Как тебя зовут? — спросил император.

Я хотела было открыть рот, но Фруассар опередил меня.

— Августа Сеннет! — объявил он. — Довольно известная целительница! Ее очень хвалили!

— Значит так, — произнес император, а все притихли. В последнюю секунду жаркого спора один из магов выхватил у другого микстуру и едва не пролил ее на ковер. — Лечить мою матушку будет…

Все замерли.

— Она, — указал на меня перст императора.

— Нет! — возмутилась императрица, глядя на Дуремара, который уже давал ей какие-то консультации. — Я настаиваю на уважаемом господине Абермарле.

— Она, — повторил император, а я помню, как все посмотрели на меня.

— Ты что? Решил пойти против воли своей матушки? — опешила императрица. — Впервые в жизни?

В ее голосе слышались одновременно и какая-то гордость, и в то же время негодование.

— Да, — произнес император, вставая с кресла. — Она имеет право заходить в мой кабинет без стука, в любое время. Ведь речь идет о жизни моей матушки.

Все были в шоке. Старик с микстурой прокашлялся, словно судьба только что плюнула ему в лицо. С видом глубоко оскорбленным, он спрятал свое чудодейственное снадобье в сумку и гордо удалился вместе с остальными, обсуждая, как быстро за ними пришлют гонца, когда императрице станет хуже.

— Я знаю, почему ты выбрал ее, — послышался насмешливый голос императрицы. А ее синие глаза превратились в две подозрительные щелки. — Но я тебе сразу скажу. Я никогда не ошибалась в людях. И эта девушка мне не нравится!

— Она не должна тебе нравится, — отрезал император. — Она обязана тебя вылечить и поставить на ноги. Для этого любовь императрицы не нужна.

Я помню, каким взглядом императрица смотрела вслед сыну. И каким взглядом обожгла меня.

Внезапно воспоминания прервались. Сквозь полудрему я услышала стон.

Я прислушалась.

Нет! Мне не показалось!

— Ай! — послышался стон императрицы из соседней комнаты, а я открыла глаза. — Умираю… О боги… Как же мне плохо… Позовите сына… Умоляю…

Глава 25

Я подскочила на кровати, словно ужаленная, и бросилась к покоям императрицы. Свет мгновенно вспыхнул, и я увидела её лицо — бледное, как бумага, с заплаканными глазами, полными страха и боли.

Рука императрицы покоилась на животе, и она корчилась от боли, тихо всхлипывая, словно маленький ребёнок, которому пытаются помочь, но всё безуспешно.

— О, боги, как мне плохо, — прошептала она, едва разлепив пересохшие губы, — Болит… Как мне плохо… Ты меня отравила!

Моя первая мысль — что она доигралась со сладким, но, присмотревшись, я поняла, что симптомы другие. Лицо её было покрыто каплями пота, дыхание было тяжёлым, а глаза — расширены от страха. Это действительно было похоже на сильное отравление.

Я бросилась к графину с водой, хватая его с дрожью в руках, и стала быстро наливать стакан. Ее пересохшие губы прильнули к нему, и она осушила его до дна, словно жаждущий зверёк — жадно, с жадностью, которая пугала.

— Еще, — прошептала она с трудом.

— Пейте! Чем больше, тем лучше! — шептала я. — Вам нужно вымыть эту гадость из желудка! Давайте!

Она выпила еще стакан, осушив его с такой жадностью, что я испугалась. Несколько последующих стаканов — и я уже понимала, что остается только ждать. Внутри всё сжалось, сердце билось в тревоге.

— Что вы ели? — спрашивала я, подставляя ведро, — Отвечайте!

— Только то, — прокашлялась императрица, — что давала ты!

И её глаза сверкнули ненавистью.

— Так я и знала, что тебя прислали заговорщики! — прошептала она, кашляя водой, — Они тебя наняли, чтобы ты отравила меня!

Я была так напугана, что едва могла держать себя в руках. Ни скорой помощи, ни реанимации, ни глюкометра — ничего! Только вода и я. Всё казалось бессильным перед лицом этой ужасной ситуации.

Я упорно продолжала промывать ей желудок, стакан за стаканом, через «не могу» и «не хочу». Внутри всё тряслось, руки дрожали, и казалось, что сейчас я рухну без сил.

Не успела я опомниться, как послышались крики и топот ног. На шум и крики сбежались слуги, суетились, спрашивая друг друга, что случилось, кто кричит, кто плачет. Всё вокруг наполнилось гулом и тревогой.

Я продолжала промывать желудок, а императрица, взмахнула рукой и послала служанку к шкафчику. Та по указке взяла с полки маленький флакон — тонкий стеклянный пузырёк без опознавательных знаков, и протянула его императрице. Она, не раздумывая, осушила его и с трудом проглотила.

Смерть, кажется, разочарованно отступила, а у меня всё ещё тряслись руки. Состояние императрицы немного стабилизировалось, дыхание стало немного ровнее. Кажется, самое страшное — позади.

И тут, словно на сцене, в дверях появился император. Слуги учтиво расступились, давая ему пройти. Его красивые черные брови сурово сошлись на переносице, а взгляд показался мне холодный и пронизывающий.

— Она меня отравила! — прошептала императрица, глаза её полны паники. Она показала рукой на меня. — Она! Ее