- Ваша позиция вызывает уважение.

- Вы не станете со мной спорить?

- Не стану.

- Отчего же?

Барс пожал плечами - это было опрометчиво, на движение тело отозвалось болью, и голова снова закружилась - пояснил:

- Вы уже сами начали спорить с собой, а это намного убедительней. Я лучше просто подожду, что вы скажете дальше.

- Вам нехорошо? - Вдруг обеспокоился Феофан.

- Ерунда.

- Давайте продолжим разговор в следующий раз.

- Как хотите. Но вы только подошли к самому интересному.

- Хорошо. - Согласился лекарь. - Вы правы, это меня сильно беспокоит, и я бы предпочел получить некоторые ответы сегодня. Просто чтобы спокойно спать по ночам.

- Я не уверен, что вы сможете спокойно спать по ночам, получив ответы на свои вопросы.

- Вы не кажетесь мне негодяем. - Заметил лекарь.

- Спасибо.

- И не выглядите вруном.

- Благодарю.

- Откровенно говоря, я испытываю к вам расположение, которое...

- Вас раздражает, поскольку противоречит вашей позиции. - Закончил за лекаря Барс.

- Я бы не стал высказываться столь определенно. Но... ладно, по сути вы правы, хотя прямы до неприличия.

- Как и вы иногда.

- С вами нелегко беседовать. - Вздохнул Феофан.

- Мне это многие говорили.

- М-да. Хм. Я, собственно, хотел спросить вот о чем. Видите ли, я осматривал тела в подвале, и кое-что вызвало мое недоумение, как профессионала. Скажите, каким оружием был убит человек с огромной оплавленной дырой - язык не поворачивается назвать это раной - в груди?

- Магией.

- Хм?

- Вы не ослышались.

- Я...

- Теперь все же склоняетесь к тому, что я врун. У меня нет другого объяснения, доктор. И нет никакого скрытого оружия, уж вы-то имели возможность в этом убедиться. И еще. Ваша позиция действительно очень честна и достойна уважения, только основана на неверной предпосылке. Допустите на мгновение, что нечисть существует, как и магия. Вы сами увидите, как все становится с головы на ноги.

- Я не могу в это поверить.

- Жаль.

- Я... Я должен об этом подумать. - Заявил Феофан, вставая. - Я должен серьезно подумать.

- 2 -

Дней так через семь Барс решил, что кости срослись достаточно, чтобы начать вставать - и поступил соответственно, чем привел в ужас сиделок и вызвал резкое неудовольствие приехавшего позже Феофана.

- Никакие магические способности вам не помогут, если кости сместятся. - Убеждал лекарь рыцаря, застав его во дворе замка. - Вы пускаете насмарку всю мою работу, а ее было немало, должен заметить.

Барс стоял, прислонившись спиной к нагретой солнцем стене, и с наслаждением вдыхал свежий, уже полный летних ароматов воздух. Голова, конечно, кружилась, чуть-чуть звенело в ушах, но все это было такими мелочами по сравнению с удовольствием встать наконец-то с опостылевшей постели.

- Не сместятся. - Сказал он мирно. - Не волнуйтесь. Я и так слишком долго валяюсь.

- ``Валяетесь'` вы, по вашему собственному выражению, непозволительно мало, учитывая объем травм и наложившееся обезвоживание. - Сердито заметил Феофан. - Или вы хотите теперь огорошить меня каким-нибудь заявлением вроде того, что у вас и конечности регенерируют?

- Нет. - Грустно вздохнул Барс. - Конечности у нас не регенерируют, к сожалению.

- Тогда немедленно в постель. Я позову гвардейцев, чтобы вас отнесли.

- Ну уж нет! - Возмутился рыцарь. - Я согласен лечь, но до кровати дойду сам.

Однако ему все же пришлось опереться на плечо лекаря.

С Феофаном у Барса в последнее время сложились интересные взаимоотношения: что-то вроде вооруженного противостояния, когда очевидно, что противники симпатизируют друг другу, и ни один не торопится развязывать схватку. Серьезных разговоров на темы о нечисти, магии и прочем они больше не вели - лекарь не начинал, Барс тоже не хотел заговаривать об этом первым. Зато Феофан часто иронизировал по поводу ``магических способностей'` рыцаря, Барс отшучивался, между делом ненароком подкидывая лекарю новую информацию к размышлению. Была и еще одна тема, которую Феофан избегал поднимать: он старался не разговаривать с рыцарем о принцессе, отделываясь краткими справками о ее здоровье. Тем не менее, оба умудрялись получать удовольствие от общения, и хотя визиты лекаря сделались теперь более редкими - раз в два-три дня, в каждый приезд он проводил в замке намного больше времени.

В тот день, когда Барс первый раз поднялся с постели, общения, правда, не получилось, поскольку приняв горизонтальное положение, рыцарь сразу же отключился и очнулся лишь вечером. Однако постельному режиму на этом пришел конец. Едва придя в себя, Барс встал снова - несмотря на клятвенные заверения сиделки, что господин Феофан велел привязать его к кровати веревками, если он и дальше будет вытворять такие безобразия. Выполнять это намерение она, однако, не торопилась, и рыцарь без помех прогулялся во двор и благополучно вернулся обратно. На следующий день он уже чувствовал себя намного увереннее, а еще через пару дней первый раз появился на тренировочной площадке.

Покрытая утоптанным крупным песком, достаточно просторная - одна часть отдана под снаряды, другая свободна - площадка была рыцарю хорошо знакома. Тогда он разминался здесь, как правило, под наблюдением компании Туза - и под внимательным, чуть настороженным взглядом Алины. В какой-то момент Барсу даже показалось, что она снова стоит чуть поодаль, замершая, как олененок перед прыжком, готовый сорваться от звука треснувшей былинки, или чуть пританцовывает, покусывая губки - тогда рыцарь знал, что задержался на площадке слишком долго, и спешил навстречу ее бездонным, слегка испуганным глазам. Это было как искра, внезапно вспыхнувшая и погасшая - разумеется, ее там не было, и быть не могло. Может быть, и к лучшему, что не было - очень уж жалкое зрелище представлял сейчас рыцарь, рухнувший на песок после парочки простейших упражнений.

В тот день снова приезжал Феофан и, конечно, отчитал Барса, но, по крайней мере, на постельном режиме больше не настаивал - видимо, смирился с неизбежным. А назавтра рыцарь снова потащился на площадку.

На этот раз тут тренировались несколько гвардейцев. Барса это не обеспокоило - место хватало всем, и он приступил к разминке, закусывая губу от острой боли во всем теле, раз за разом поднимаясь с песка, раз за разом начиная все сначала. Время вытянулось, как гудящий нерв, все окружающее скрылось в звенящем тумане - остался песок, и воздух, отчего-то ставший вязким, как кисель, сопротивляющийся каждому движению. И движение: исступленная борьба с собственными непослушными мускулами, проход, перекат, растяжка, опять проход; выпад, перекат, проход, удар, растяжка; проход, еще, перекат...