— Но разве в такое время заведения ещё работают? — удивляется Яна и слегка отодвигается от меня к окну. Видимо, когда я сказал, что отвезу её, она подумала, что я сам буду за рулём. И очень смутилась, когда мы заняли заднее сиденье.

— Есть парочка мест. В такое время доедем без проблем, — отвечаю с улыбкой.

— Я с радостью, но в другой раз, — хмурится Яна. — Честно говоря, я немного сонная.

Вот чёрт! Я совсем забыл, что ей нужно спать! Яна же человек. И днём она ходит на занятия, а по ночам гоняет со мной. Интересно, она вообще отдыхает?

— И правда, тебе нужно спать, — произношу я задумчиво. Она тихонько смеётся.

— Знаешь, порой мне кажется, что ты не человек, — произносит она, качая головой. — Ты удивляешься таким очевидным вещам.

— Ну, мы с Георгием живём ночной жизнью, так что ничего странного, — отвечаю я, отводя глаза.

Звук её смеха приятно волнует слух. Я хотел бы слышать его как можно чаще.

* * *

— Вы собираетесь ей рассказать о том, кто мы? — спрашивает Георгий, когда я возвращаюсь в резиденцию.

— Не сейчас, — отвечаю я. — В ней удивительно много рациональности. Любой другой на её месте давно бы заподозрил что-то неладное, но Яна абсолютно непробиваема. Порой мне даже кажется, что она просто притворяется, что не понимает. Но потом она просит меня надеть шлем, когда я на байке. Как будто вампиру что-то будет от обычного падения?!

— Пока она не догадывается, но что потом? Хотите сделать её своим донором?

— Я не могу настаивать на соблюдении законов, при этом нарушая их, — качаю головой я. — Это лицемерно. Я ещё не решил, что с ней делать. Пока что буду просто наблюдать и по возможности поддерживать. Как моя игрушка, она должна всегда быть счастливой и довольной.

— Решили завести себе питомца? — вздыхает Георгий. — Но учтите, что люди не животные. Чтобы сделать их счастливыми, порой приходится затрачивать немало усилий. И результат совершенно не гарантирован.

Глава 11

— Значит, всё-иаки подвеска? — спрашивает она, оглядывая свой байк. — Вот же чёрт! Сколько я должна тебе за ремонт?

— Да забудь, — бросаю я с усмешкой. — Расплатишься своим телом потом.

Глупая шутка. И мне стыдно за неё. Но мне хочется узнать, как Яна воспринимает меня. Если она смутится или начнёт флиртовать со мной, то это будет означать, что я ей нравлюсь. Однако Яна не ведётся на мою провокацию.

— Э-э? Не боишься продешевить? — криво усмехается Яна в ответ. — Считаешь, моя тщедушная тушка стоит новой подвески?

— Считаю, что стоит, — киваю я, чувствуя лёгкое разочарование. — И может быть, даже комплекта новых шин. А если серьёзно, то это моя тебе благодарность за то, что мне не приходится гонять в одиночестве.

— Но ведь Георг может составить тебе компанию, — возражает она озадаченно.

— Может, конечно, если я его об этом попрошу. Но это вовсе не значит, что ему это нравится. Понимаешь, к чему я клоню?

Я бросаю на неё испытывающий взгляд. Яна с грустной улыбкой кивает.

— Думаю, да.

— Мне нравится гонять с тобой, потому что тебе это тоже нравится, — произношу я, надевая шлем. — Поэтому я хотел бы, чтобы ты оставалась рядом со мной как можно дольше.

В её глазах появляется что-то странное. Не то сожаление, не то чувство вины. Наверное, мне бы стоило обратить на это внимание, но я слишком увлечён моментом. Мне хочется почувствовать скорость. Хочется показать Яне ночной город и новые места, где мы с ней ещё не бывали. Возможно, в ней и нет ничего особенного. Но она радуется и удивляется всему, как ребёнок. Я чувствую в ней нескончаемую жажду жизни — очень редкое для человека чувство. Для бессмертных оно как наркотик. Многие готовы даже истязать и мучить людей для того, чтобы вызвать у них желание жить.

* * *

— Развлечение, что вы выбрали очень травмоопасно, — ворчит Георгий по дороге в один из филиалов нашей компании. — Что, если Яна поранится? Вы сможете удержаться и не напасть на неё?

— Этого я пока не знаю, — отвечаю я, наблюдая, как мелькают улицы за окном. — А тебе разве не любопытно?

— Мне просто не хочется, чтобы вы кого-нибудь убили, — недовольно произносит Георгий. — Гуманизм — это то, что отличает нас от животных.

Мы прибываем в закрытую лабораторию нашей компании. Здесь проводятся эксперименты по консервации человеческой крови. Благодаря подобного рода местам нам удаётся с каждым годом улучшать качество продаваемого продукта. Я очень давно не пил кровь напрямую от донора. Но восемь из десяти испытуемых вампиров утверждают, что вкус нашей последней разработки практически идентичен свежей крови.

Наш бизнес помогает нам не только оставаться одной из богатейших семей в стране, но и обеспечить до восьмидесяти процентов потребности рынка. Но с инспекцией в эту лабораторию я приехал не поэтому.

— Мы бы хотели видеть директора, господина Потёмкина, — говорю я заведующему лабораторией. — Слышал, что в это время он бывает здесь.

— Одну минуту, — бледнея, произносит тот. Он делает пару телефонных звонков, а затем ведёт нас за собой к лифту.

Мы поднимаемся на последний этаж здания и, минуя коридоры, подходим к двери, за которой трясётся от страха человек.

— Я хочу поговорить с ним с глазу на глаз, — предупреждаю я своих спутников.

Георгий удивлённо вскидывает брови. Полагаю, позже мне придётся ему всё объяснить. Но пока что я просто хочу взглянуть на того, кто так извращённо осложняет Яне жизнь.

Я ударяю по двери один раз и замечаю, как перепуганное сердце за ней начинает неистово колотиться. Всё правильно. Бойся меня. Ибо я худшее, что может произойти в твоей жалкой жизни! Тяну ручку вниз и открываю дверь. Прохожу через пустую тёмную приёмную прямо в кабинет. При моём появлении Потёмкин спешно поднимается на ноги.

Он выглядит лучше, чем я ожидал. Ему на вид чуть больше сорока, широкоплечий, немного полноватый, но не тучный. Даже перепуганное лицо могло бы кому-то показаться симпатичным. Думаю, при желании он бы вполне мог найти себе девочку на ночь. Зачем же ему понадобилось лезть к племяннице?

— Александр Николаевич… — шепчет он, будто увидел воскресшего царя.

— Думаю, мне не нужно объяснять тебе, зачем я здесь, — злобно произношу я, присаживаясь напротив. — Ты ведь видел герб?

— А? Да, видел? — сглотнув отвечает он. — Прошу меня простить!

Простить? За что, интересно, он просит у меня прощения? Неужели всё же осознаёт, что его наклонности постыдны?

— Я хочу, чтобы ты кое-что уяснил, — произношу я, подаваясь вперёд и