– Я лишь… хотел заработать… – хрипло, как в бреду, заговорил он, мечась головой по лавке от боли. – Мне сказали, если не соглашусь, то прирежут и все…

– Кто это был? Прошу, Стив, скажи мне! – взмолилась Лаура, хватая его ледяную ладонь, сжимая изо всех сил. – Ты все равно уже нарушил клятву. Ты запустил действие Мертвого молчания, как только признался, что тебе заплатили за то, чтобы ты разрушил магическую защиту… Скажи, кто это сделал! У них мой ребенок, мой малыш! И если они оказались так жестоки с тобой, простой пешкой, то подумай, что эти люди сделают с беззащитным младенцем!

Увы, действие магии оказалось коротким. Стив снова заметался по лавке, выгибаясь всем телом от боли. Он резко открыл глаза, и все увидели, как ниточки черной магии поползли даже по белкам.

Эдвиг подскочил ближе. Он перехватил Стива за плечи, удерживая, чтобы он не свалился с лавки или не навредил ненароком Лауре. Слишком забился от боли.

– Говори! Говори все, что знаешь! – прорычал Эдвиг. – Помоги нам спасти нашего сына!

Вот только Стив, похоже, уже ничего не слышал. Он лишь прохрипел, бессильно стискивая тонкую ладонь Лауры:

– Больно…

– Я облегчу боль, – вздохнула она, обреченно закрывая глаза. – Больше я ничего не могу сделать.

По ее щекам скатились слезы. Хотя лицо осталось отстраненным, как у печальной каменной статуи. Безучастным и обреченным. Лаура уже поняла, что все без толку. Стив явно был не настолько в сознании, чтобы говорить с ним, убеждать, просить… По ладоням Лауры пробежало легкое колкое тепло. Она шепнула заклятье, которое должно было облегчить страдания Стива. Хотя бы в последние минуты. А его время точно истекало. Ведь темная магия окутало все тело плотным коконом, даже легкой черной дымкой повисла над кожей.

– Это был… Брукс Коготь… – прошептал Стив одно-единственное имя, а затем его глаза закрылись навек.

На минуту в камере повисло тяжелое молчание. Стражники замерли у стен, как каменные статуи. А потом Эдвиг растерянно пробормотал:

– Зачем наш сын этому разбойнику? Разве что ради выкупа, но…

Лаура подняла на него усталый растерянный взгляд. И продолжила тихо-тихо:

– Но почему он тогда до сих пор не потребовал золота?