Никки поняла, что опытный волшебник Натан, который знает язык Сотворения, способен помочь ей с загадочной костяной шкатулкой Ричарда. Она ощутила, как холод в ее сердце крепчает.

— Вот чего я ждала все это время.

Глава 67

Шлюпки доставили одаренных с трех кораблей в доки Серримунди, но беженцы из бухты Ренда пока что остались на борту. Хозяин порта Отто отправил к кораблям лодки с припасами, бочками воды и провизией, но его город просто не мог вместить еще несколько тысяч людей.

Пока Никки и Отто организовывали общее собрание для обсуждения новых тревожных сведений, Бэннон с Лилой отправились исследовать окраину гавани и мыс. Дойдя до края пристани, они пошли по тропинке из гравия к высокому утесу в устье гавани. Бэннон смотрел на высеченную в камне фигуру Матери морей, нависшую над морем.

— Об этой статуе слышали даже на острове Кирия, — с улыбкой сказал юноша. — Никогда и не думал, что своими глазами увижу великую Мать морей в Серримунди. — Он повернулся к Лиле в надежде, что она разделит его восторг.

Синяки на ее лице полностью сошли, и она выглядела прекрасной... как остро заточенный нож. После побега из бастиона она всегда оставалась рядом, не выпуская юношу из вида. Даже когда они спали в обнимку в тесной каюте на борту капитана Миллса, ее тело было напряжено, словно она была готова защищать его каждую секунду. Бэннон ни на кого не променял бы эту женщину.

— Ты часто упоминаешь Мать морей. Обычно, когда хочешь выругаться, — сказала Лила.

Стоя под внушительной статуей, Бэннон задрал голову. Он попытался представить, как скульпторы бьют молотками по темной морской скале, придавая природному образованию форму прекрасной и грозной женщины.

— Я никогда не видел настоящую Мать морей, но говорят, что в давние времена она появлялась в облике серебряной богини.

— Она красива, — неохотно признала Лила. В ее тоне было больше обиды, чем восхищения.

Огромное женское лицо выглядело благосклонным, большие пустые глаза смотрели на море за пределами гавани. Мать морей должна была защищать Серримунди ото всех врагов, но и глазом не моргнула, когда пришли норукайцы. Бэннон знал, что город спасла Никки.

Зашагав дальше, он с удовольствием положил руку на тисненые кожаные ножны с изысканным клинком — подарок Натана. Он и представить не мог, что у него когда-то будет такое великолепное оружие. Он гордился Крепышом, купленным на собственные деньги, и усердно тренировался, сжимая в руке обернутую кожей рукоять. Он сомневался, что какой-нибудь другой клинок будет лежать в его руке столь же естественно, но признавал, что меч Натана был почти таким же идеальным.

Наслаждаясь передышкой перед следующей страшной битвой, когда бы она ни произошла, он был рад прогулке с прекрасной Лилой. Он чувствовал себя другим человеком: уже не юным капустным фермером, который сбежал от унылого существования на захудалом острове и побоев отца, убившего впоследствии его мать... чей друг был захвачен норукайскими работорговцами.

Нет, то был прежний Бэннон. Теперь он много путешествовал и сражался в великих битвах; он повидал немало удивительного и был закален опытом. Сейчас у него была чистая одежда, полный желудок, отличный меч, который стоил целое состояние, и прекрасная женщина — его наставница и любовница, которая отказалась его покинуть. Он едва мог во все это поверить.

Бэннон поднял взгляд на величественную статую и пробормотал:

— Пресвятая Мать морей. — При этих словах он улыбнулся.

— Ты слишком увлечен ее красотой, мальчишка, — едко прервала его размышления Лила. — Точно так же ты пускаешь слюни и на Никки.

— Что? — Бэннон удивленно заморгал. — Пускаю слюни на Никки?

— Я наблюдала за тобой. Твое сердце бьется быстрее, когда смотришь на нее. Признаю, она привлекательна, но я тоже. Мои волосы недостаточно светлы? Грудь у нее больше моей, тебя это привлекает? — Она напряглась, словно была готова атаковать.

Бэннон не знал, что сказать. Когда-то давно он действительно был влюблен в Никки. Он флиртовал с ней и даже приносил цветы в надежде завоевать ее сердце — но цветы оказались ядовитыми. Никки насмехалась над его попытками, а когда он не отказался от своей глупой влюбленности, пригрозила смертью.

— Никки? Да она меня пугает!

Лила достала меч из ножен у бедра, а другой рукой выхватила нож-эйджаил. Бэннон прекрасно знал, какую невыносимую боль может причинить это оружие.

— А я уже не пугаю, мальчишка? Защищайся! Может, усвоишь этот урок.

Она сделала выпад длинным клинком, и он едва успел выхватить из ножен изысканный меч Натана и отбить удар. Сталь ударилась о сталь. Бэннон уже практиковался с новым мечом, сражаясь в тенях с воображаемым врагом, но Лила была настроена серьезно. Она ударила снова, отступила, а затем рубанула по животу. Она бы выпустила ему кишки, но он в последний миг сумел отпрыгнуть, и острие просвистевшего клинка дотронулось до рубашки.

— Лила! Что ты творишь?

Он защищался, используя все свое умение. Богатый меч ощущался в руке иначе, у него был несколько иной баланс. Бэннон чуть изменил хват и поднял лезвие как раз вовремя, чтобы перехватить более короткий меч Лилы. Запястье завибрировало от силы удара. Они продолжили поединок под сенью Матери морей. Ботинок Бэннона проскользнул на усыпанной гравием дорожке, и Лила бросилась вперед.

— Я злюсь, когда ты хочешь другую женщину, — зло бросила она.

— Но я этого не делал! — закричал Бэннон и успешно отразил удары, когда Лила рубанула по нему еще два раза. Он немного привык к мечу, и движения стали плавнее. — Лишь ты в моих мыслях!

— Докажи! — сказала она, снова бросаясь в атаку.

Бэннон едва блокировал тяжелые удары, но Лила все не успокаивалась. Он не понимал, о чем она говорит. По мере того, как он продолжал сражаться, меч стал естественным продолжением его руки. Он изучал боевую технику Лилы, которую и так хорошо знал. Он предугадывал ее удары и контрудары. Бэннон тяжело дышал, рука его ныла, в то время как Морасит почти не вспотела.

Он усилил натиск, и наконец увидел крошечную брешь в защите, когда ее меч пошел вниз. Бэннон поднял клинок, метя ей в голову, но повернул лезвие плоской стороной и нанес ощутимый удар по ее черепу.

Лила отшатнулась и прижала ладонь к больному месту. Оказавшись на безопасном расстоянии, она опустила меч и посмотрела на него. Он