Izzet Knight
Слёзы Матери Богов. Книга I
I. Эррилаэт
Удивительно тонкие пальцы тенями легли на широкие светлые струны. Ловкими и тонкими нитями полетела музыка сквозь полумрак залы. Окружая очаг, цепляла она уши и сердца грубых людей. Эрри подался вперёд. Эта мелодия отличалась от всего, что пел странник до того. Она будто поднялась над горами и облаками, увлекая его за собой. Маска загудела изнутри, наполняясь могучим голосом. Он раздавался будто изо всей головы, до полна заполняя потоки музыки.
Там далеко-далеко, в центре всех земель…
Если мелодия окрылила, подняла Эрри, то слова подхватили его, понесли сквозь земли, поля и горы. Странник пел о дальних краях и странах, краткими строками будоража воображение и перенося Эрри прямо туда.
Янтарными слезами плачет матерь богов…
Странник пел о богах. О тех, кто умер и сгинул. О тех, кто навсегда оставил эти земли без присмотра и заботы. О тех, кого вовсе не осталось. О тех, чьи облики позабыли уже и деды дедов.
И чтобы всю боль искупить,
Хватает слезы той испить.
Поднимутся люди, поднимутся страны,
Затянутся все старые раны.
Умножатся силы, просветлеют умы
Лишь стоит испить той янтарной воды
Эрри сидел и слушал, слушал… Перед ним проносились прекрасные владения. И будто даже Слезы Матери Богов звали его. Подумать только! Ведь все это может быть правдой! Просветлеют, прояснятся умы: чего же ещё ему надо? Быть может это поможет ему понять, как он оказался столь глубоко в пещере, в холодном и липком челне?..
Эрри даже не заметил, как странник закончил петь. Не заметил, как тот, собрав костяшки с темными выжженными рунами, исчез. Все его мысли оказались заняты прекрасной песней и видением янтарным слез, что могут все открыть и все познать.
Зал вновь наполнился шумом голосов. Здесь пахло большими животными и чем-то кислым. Было душно и сумрачно, дым заполнял комнату, отчего и смотреть, и дышать было неприятно. Эрри тут не нравилось, все напоминало ему отчего-то пещеру с низким потолком. Аккуратно, стараясь быть как можно менее приметным, он пробрался к круглому очагу в самом центре. Над ним поднималась удерживаемая лишь крышей труба.
Здесь было жарче всего. Худой человек с не аккуратными усами мешал что-то в пузатом котле. Его содержимое выглядело скверно, но пахло даже вкусно. Неловко переваливаясь с ноги на ногу, Эрри привлек внимание и задал свой вопрос.
Тот широко открыл маленькие глаза и замер. За спиной затихли разговоры. Эрри вмиг стало ещё более неуютно. По телу прошла пока едва заметная серебряная рябь и он съежился. Что? Что он не так сказал? В зале повисла тишина, прерываемая лишь хрустом и треском огня в очаге. С ужасом Эрри почувствовал, как поплыли черты его лица, одежда. В панике он впился в эту форму, но сделал только хуже. Лоб и щеки стали обвисать, кожа серебриться.
— Нечисть! — заорал сзади грубый голос.
Эрри испуганно бросился куда-то в сторону, но ударился о руки и мех. Его ударили чем-то тяжелым, все тело взвыло от боли десятком голосов.
— На улицу его! Жечь! Жечь!
Эрри попытался обмякнуть, растечься серебряной лужей. Но от паники он только замер в своей нелепой полуформе. Грубые, мозолистые ладони подхватили его, потащили. Через пальцы он чувствовал ненависть, злобу… и страх людей. Свет ударил по “глазам”, Эрри сжался, скорчился.
— Камнями его закидать!
— Нет, лучше сжечь! Наверняка!
— Сжечь! Сжечь! Сжечь!
Эрри задергался в ужасе, когда зарычало на улице пламя. Он собрал “глаза” вместе, мир вспыхнул вокруг яркостью цветов и четкостью образов. Вокруг такие прекрасные горы! Белые ледники и снежники, ниточки ручьев и роскошные ковры лесов и цветочных лугов. А ближе окружали его домишки и злые, злые лица людей.
Пламя, вынесенное из очага, заревело совсем уже близко, почти у самых ног. Руки держали крепко-крепко, а Эрри так дрожал и боялся, что не мог даже стать самим собой, выскользнуть из их пальцев серебристой жидкостью. Его подняли, оторвав от каменистой земли. В панике, Эрри закрутился, завертелся, но тщетно: люди были столь же неумолимы, как и ревущее пламя.
— Эй! — прорвался сквозь гам вокруг другой голос, — Что вы делаете?
— В костёр! В костёр! В костёр! — кричала толпа.
Люди вокруг вдруг замолкли, стали переговариваться тише, взволнованнее. Эрри неловко замер на руках. Изогнувшись, он посмотрел назад, на единственную улицу деревеньки. Решительным шагом к толпе двигалась фигура с обнаженным клинком.
— Он же живой! — светловолосая девушка в меховой куртке остановилась перед самой толпой.
— Это ж нечисть! — сказал бородатый мужик и другие поддержали его ропотом.
— В сторону! — отрезала девушка и сделала шаг вперёд.
Мужики нехотя отступили перед острым клинком.
— Девка — хьольга! — проговорил кто-то, — Я слыхал песни про них…
— Верно! — гордо сказала девушка и сделала ещё один шаг, — Тогда знаешь, что с вами будет, если его не отпустите!
Толпа заворчала, Эрри почувствовал неуверенность в руках под ним.
— Нечисть надо сжечь! — сказал молодой мужик с ненавистью.
Девушка вдруг удивительно быстро и изящно двинулась вперед. Клинок как будто исчез, превратившись в линию. Меч сверкнул вокруг шеи, раздался легкий звон и в воздух взмыл амулет парня. Он испуганно отшатнулся, а девушка вторым, уверенным движением подхватила украшение концом меча.
Толпа брызнула в стороны, а Эрри почувствовал, как слабеют под ним руки. С размаху его уронили на камень дороги. Уже побитое тело вновь взвыло десятком голосов. Испуганно он съежился на прогретых солнцем камнях. Эрри все ещё чувствовал, ненависть и злобу, окружающую его.
— Нечисть! — снова крикнул кто-то, уже издалека и менее решительно.
— Тихо! — прикрикнула девушка, — Эй ты! Поднимайся, если можешь!
Последние слова были адресованы уже Эрри: спасительница стояла уже рядом с ним. Он вдруг почувствовал сквозь её ногу напряжение, гнев и… страх. За непроницаемой маской смелости и праведного гнева она все равно боялась этого сборища из десятка мужиков и тёток. Пускай, и был у неё
