— Как и в тот раз, мессир наставник! — просипел Илес из-за его спины.

Двое подошли к мозаичному полотну, и Кенциль прочитал заклятье сферы света. Серебристый шарик завис у стеклянной ласточки, из которой был выковырян четырёхугольный фрагмент. Рядом с ним возилась та самая ласточка, от которой Овроллия отвязала своё сознание.

— Это должно быть здесь, — защебетала птица, показав клювом сначала на осколок, а потом на оставшуюся в месте сочленения крыла выемку.

Кенциль хотел было взять фрагмент мозаики в руки, но ласточка гневно застрекотала и пропела:

— Нет! Стольких усилий мне стоило вытащить его! Повесьте куда-нибудь или выбросьте. Портрет выглядит в таком виде гораздо лучше.

Профессор и полурослик переглянулись, после чего покинули коридор, оставив птицу доживать своё без древней магии, которая не работала, если стёкла не одаривали окружающих своим свечением. Кенциль знал это, но не рискнул объяснить Илесу. И имя самого профессора должно было быть среди тех, кто перечислялся в письме. Хорошо или плохо, что Овроллия не знала об этом? Наставник так и не решил.