Мать твою!

От сигнала у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Видимо, не стоило использовать в нормальном воздухе клаксон, предназначенный для разрежённой атмосферы. Пешеход подпрыгнул на добрых полтора метра вверх.

– Простите! – крикнул ему Хуан. – Извините!

Мы помчались дальше, к центру купола, который постепенно становился всё выше и выше.

– Остановитесь! Полиция!

Кричал полицейский в синей форме. Я пропустил его слова мимо ушей; что бы он сделал, пустился в погоню пешком?

Но через квартал нас заметил другой полицейский. Вот почему, когда копы нужны, их днём с огнём не сыщешь, а как нет, так они на каждом углу? Этот, в отличие от первого, решил проявить характер. Он выскочил на дорогу и встал, расставив ноги, на нашем пути. В вытянутых руках он держал пистолет; я, врезав по гудку, резко развернулся и рванул на Третье кольцо. Полицейский так и не выстрелил – не хотел небось потом оформлять бумажки, – а если и крикнул что-то нам вслед, я не расслышал его за рёвом клаксона.

Ближе к центру кривизна концентрических дорог становилась особо заметна, и мне пришлось накренить багги так сильно, что левые колёса слегка оторвались от земли. Впереди снова показался переход, и я запетлял, пытаясь разминуться с людьми – иногда на считаные сантиметры.

Мы проехали мимо «Нового Ты». Я хотел заглянуть в окна, но они бликовали, а мы двигались слишком быстро. Пролетев поворот, мы вырвались на Третью авеню, вновь направившись к краю купола. Откуда-то выскочила собака – настоящий марсоход, ей-богу, здесь их было немного, – и помчалась за нами. Даже мы, двуногие, бегали быстро, а четвероногие и вовсе носились как ветер. Скорости летящего за нами лабрадора позавидовал бы любой гепард…

– Сукин ты сын! – заорал я – весьма метко, пожалуй. Чёртова тварь запрыгнула на короткий капот багги, перегородив мне обзор.

– Притормози! – завопил Хуан.

Я бросил на него взгляд. На лице Хуана читался ужас; даже не знаю, переживал он за багги или за свою жизнь. Собака яростно тявкала, но явно наслаждалась поездкой. Я вытянул шею, пытаясь разглядеть дорогу. Мы на что-то наехали – то ли на мелкую кочку, то ли на кучу мусора, – и багги подпрыгнул, а Хуан завыл собаке под стать.

Эта улица меня не устраивала, так что на ближайшем перекрёстке я резко свернул налево, но выскочил прямо перед трамваем. Я врезал по тормозам. Марсоход закрутило. Собака решила, что пора слезать, и быстренько спрыгнула. Меня вдавило в Хуана так плотно, что после такого впору было на нём жениться. Когда багги всё же остановился, его нос смотрел не туда. Быстро развернувшись, я направился к Дому Шопацкого. Больше никаких препятствий не наблюдалось, и остаток пути мы проехали с ветерком. Эх, дороги! Не хватало только хороших колонок и погромче врубить классический рок годов этак 2040-х.

Остановив багги прямо посреди заросшего папоротником двора, я откинул крышу. Мы с Хуаном выпрыгнули и помчались к зданию, за шаг перескакивая по три метра. Я не стал глушить движок – возможно, уходить тоже придётся в спешке.

Я подумал вышибить дверь ногой, но это было не так-то и просто, а сломанная лодыжка доставила бы мне куда больше проблем, чем тому же Пиковеру. Да и смысла в этом особого не было. Если Лакшми была так занята своими подпольными делишками, вряд ли у неё нашлось время заменить снятое мной стекло.

Отдав Хуану запасной пистолет, я достал свой и обогнул дом. Напарник из Хуана был так себе – худой и с типичной для Марса дряблой мускулатурой, – но выбирать не приходилось. Я жестом показал ему не высовываться; пусть Лакшми считает, что я один.

Под куполом не бывало ни дождя, ни ветра; окна в первую очередь служили защитой от отморозков, но Дом Шопацкого стоял у самого купола, так что никто бы не догадался его проверить. Пригнувшись, я подобрался к окну. Прислушался, надеясь по разговорам оценить ситуацию – или «смотри, вот тут для рифмы нужно поставить ударение на предпоследний слог», или «сейчас ты умрёшь, но сначала я в подробностях расскажу свой план по захвату планеты», – но не услышал ровным счётом ничего, а потому приподнялся и заглянул в проём пустого окна.

После потасовки Лакшми чуть-чуть прибралась, но без фанатизма. Убрав пистолет, я перелез через подоконник и достал его снова. А когда вышел из кабинета в гостиную, то увидел Диану. Она сидела на зелёном диване с безмятежной улыбкой на круглом лице и смотрела в пустоту широко распахнутыми карими глазами. Со вкусом накрашенная и причёсанная, она выглядела просто прекрасно – если не считать пулевого отверстия прямо посередине лба.

Глава 37

Сердце подпрыгнуло, а в глазах защипало. Я сделал шаг к телу Дианы, но тут раздался голос Лакшми:

– Замри.

Я застыл, подрагивая от ярости.

– Брось пистолет, – сказала Лакшми.

Не факт, что у самой Лакшми было оружие, но, судя по дыре во лбу Дианы, кто-то тут точно ходил с пистолетом. Я выпустил из рук смит-вессон, и тот мягко свалился на пол.

– Чёрт, – прошипел я. – Зачем ты её убила?

– Она была мертва, когда я пришла, – сказала Лакшми.

– Да ладно.

– Она была мертва, когда я пришла, – повторила Лакшми. – Я за это не сяду.

– И как же она вошла, раз тебя не было? – поинтересовался я.

– Как и ты, полагаю. Через окно.

– Ты меня не обманешь, – сказал я. – И полицию тоже.

– Персеида? – окликнула Лакшми.

Но компьютер Дома Шопацкого не ответил. За спиной послышались шаги Лакшми. Кажется, она заглянула в комнату со старинным столом.

– Персеиду забрали, – сказала она.

– Как удобно, – ответил я. – Никаких записей не осталось. Но тебе это с рук не сойдёт.

– Я в неё не стреляла, – повторила Лакшми. – Она умерла до того, как я вернулась.

– Бреши больше! – бросил я. – У неё была назначена встреча!

– А я на неё опаздывала. Она влезла через окно, о котором ты сам ей и рассказал, иначе откуда бы она про него знала? Видимо, тогда она и наткнулась на другого грабителя, который забрался тем же путём – наверняка искал дневник Денни О’Райли. Она спугнула его своим появлением, вот и получила.

– Чудесная история, сестрица. Жаль, не слишком правдоподобная.

– Мистер Ломакс, – резко сказала она. – Я профессиональная писательница. Все мои сюжеты правдоподобны.

– Можно повернуться? –