Юн Шэнь покосился на медный таз, наполненный водой, — из отражения на него смотрел Хэ Циюй. Избалованный отпрыск аристократической семьи со слабым здоровьем. Распутный и бесстыжий. Пьяница, прожигающий жизнь день за днем, бесталанный и не блещущий умом.
Богиня судьбы, должно быть, решила поиздеваться, раз переселила Юн Шэня в тело этого отброса.
* * *
Су Эр с тревогой теребил рукава своего одеяния и не осмеливался поднять головы, лишь украдкой поглядывая на Юн Шэня, который так и замер с тех пор, как он завершил рассказ.
После злополучного вечера господин стал другим.
Су Эр умолчал кое о чем из страха быть наказанным. После того как они вернулись в поместье Хэ, господин метался в бреду две ночи и два дня. Тогда он шептал странное, многого Су Эр не понимал, часто господин повторял одно и то же. Бредовые приступы были порой настолько сильными, что сопровождались судорогами. Как бы Су Эр ни пытался достучаться до господина, привести того в чувство — тот не приходил в себя.
На третий день в поместье прибыла вторая госпожа, Хэ Цисинь, и Су Эра отослали прочь.
На пятый день господин наконец очнулся.
Это был далеко не первый случай пьяной драки. Су Эр, прислуживавший господину с юности, точно знал, как тот вел себя в той или иной ситуации, и давно привык, что после подобного Хэ Циюй пребывал в крайне мрачном расположении духа и мог в отместку поколотить и ничтожного слугу, раз тот так удобно подворачивался под руку. Во время болезни господин становился капризным и снова вымещал злость на всех, кто оказывался рядом. Даже если это были члены семьи.
Все, что наблюдал Су Эр сейчас, не было похоже на типичное поведение господина Хэ. Добровольно принять заботу младшей сестры и даже не прикрикнуть на никудышного слугу? Невероятно. Вместо привычного озлобленного состояния Хэ Циюй был задумчив и в какой-то степени меланхоличен. Да и выражаться стал несколько странно — прямо как тогда, в бреду. Могло ли это быть последствием избиения? Господин был серьезно ранен, все лекари, посетившие его, в один голос говорили об этом. Даже цвет его глаз сменился с угольно-черного на этот необычный, напоминавший холодную сталь. Такой непривычный и чужой. Словно подменили.
Су Эр пока не мог для себя определить, что ему больше по душе: озлобленное и взбалмошное, но старое и предсказуемое поведение господина или это отстраненное и задумчивое, но совершенно неожиданное.
Неожиданности не заставили долго ждать.
Господин вдруг встрепенулся. Его глаза расширились от ужаса. Он резко откинул тяжелые одеяла. Медный таз полетел на пол и покатился с громким звоном, вода расплескалась.
Хэ Циюй с прытью, несвойственной раненому человеку, подскочил с кровати и ринулся к выходу из комнаты.
— Господин! Постойте же! Вам нельзя вставать!
Су Эр попытался ухватить его за руку, но тот ловко увел ее в сторону и, казалось, не обратил никакого внимания на попытки слуги остановить его. Приблизившись к двери, он пошатнулся, чуть не рухнув на нее.
Порыв холодного ветра окатил их двоих, стоило дверям распахнуться. Хэ Циюй сделал еще пару шагов, выходя на веранду. Он судорожно бормотал что-то себе под нос, Су Эр не мог различить, что именно, но это было очень похоже на то, что он говорил в бреду. Хэ Циюй продолжал идти вперед как завороженный. Он спустился с веранды и направился дальше. Босые ступни утопали в тонком слое снега, выпавшем за утро. Выйдя из-под навеса, Хэ Циюй задрал голову к небу и замер.
Снег не прекращал идти с самого рассвета. Несмотря на приближающуюся весну, холод не спешил отступать. Крошечные снежинки, подхватываемые порывами ледяного ветра, кружили повсюду. Все сияло такой белизной, что впору было зажмуриться. Подсвеченный холодным солнцем, снег ослеплял.
Оцепенение Хэ Циюя продолжалось недолго. Хрупкая фигура, одетая лишь в тонкие нижние одежды, после очередного дуновения ветра дрогнула. Су Эр наблюдал, как его господин, не сводя глаз с неба, рухнул на колени.
* * *
В это же время разум Юн Шэня, находившийся в теле господина Хэ, едва не разрывался от вопросов.
Пусть Юн Шэнь не мог припомнить многое, но он точно знал, кем является. Он бессмертный мастер с пика Шугуан, одного из пяти великих пиков Обители Бессмертных, хранитель Небесных печатей, страж Небесного барьера.
Именно два последних титула делали невозможным все то, что происходило сейчас.
Небо хоть и было мрачным и тяжелым, но оно было мирным. Вещи сохранили свой естественный ход, будто ничего не случилось, будто Небесный барьер не раскололся надвое, впуская в Срединное царство полчища кровожадных и ужасных демонов.
Во время демонического нашествия Юн Шэнь был тем, кто дал отпор и применил Небесные печати. Он был тем, кто одолел демонического царя Чи. Он вложил всего себя, чтобы Небесный барьер получилось восстановить. Так он стал хранителем печатей и стражем Неба. Пока он жив, барьер будет стоять.
Теперь же Юн Шэнь...
Даже думать об этом страшно.
Почему небо безмятежное, а птицы поют свои песни? Почему ветви дикой сливы, украшенные кроваво-красным цветением, мирно покачиваются на ветру? Со смертью хранителя барьер должен был пасть.
У Юн Шэня закружилась голова. Его колени онемели, как и руки, что безвольно свисали по бокам и касались земли. Намокшее от снега нижнее одеяние липло к телу, а ветер холодными касаниями заставлял вздрагивать.
— Почему мне так холодно? — прошептал он.
Вдруг на плечи опустилась тяжелая мантия. Нос уткнулся во влажный мех. Невольно Юн Шэнь схватился за края, натягивая на себя одеяние. Сжимая ткань в руках, он не чувствовал пальцев.
Как же холодно... Бессмертные не испытывают холода. Почему ему так холодно?
Отчего он вообще беспокоится об этом? Есть проблемы и поважнее: без хранителя печатей Небесный барьер может рухнуть в любой момент. Наверняка сейчас он поддерживается остаточной энергией или силами его боевых братьев и сестер, но это ненадолго. Небесные печати слишком опасны, никому не под силу сдержать их мощь, кроме него.
Он должен... должен сейчас быть там...
Но, боги, как же ему холодно.
Юн Шэнь часто заморгал. Его грудь разрывалась от накатившего ужаса, волнения и тревоги. Он часто и поверхностно дышал, не в силах от сковавшей дрожи вдохнуть глубоко. Наконец он обернулся к человеку, что дал ему накидку. Это был Су Эр. Он подошел ближе и обхватил Юн Шэня за плечи, одним рывком ставя его на ослабевшие ноги.
— Почему мне так холодно? — повторил вопрос Юн Шэнь.
Выражение лица Су Эра было трудно прочитать, но в его глазах бывший бессмертный смог разглядеть растерянность.
— Вы выбежали на улицу, будучи босым и одетым лишь в одно исподнее.
Юн Шэнь хмыкнул. Смертные тела слишком хрупкие. Су Эр бережно довел его назад до покоев. Но, даже оказавшись в теплом помещении, Юн Шэнь все еще дрожал и сильнее кутался в спасительную мантию.
— Все еще холодно.
— Вам нужно переодеться.
Юн Шэнь никак не отреагировал на эти слова и отвел взгляд к окну. В его голове продолжала биться одна-единственная важная мысль: что стало с Небесными
