Король замер, вслушиваясь в угрозу. Лицо Эви предстало перед внутренним взором Тристана, который больше не мог с этим бороться. Её слезы, её крики, когда Отто Варсен зажал ей рот своей мерзкой ладонью. Физические раны Тристана не шли ни в какое сравнение с пронзительной болью в сердце. Он больше десяти лет не ощущал себя таким беззащитным. Тело не выдерживало напряжения – он рвался защитить Эви и не имел ни малейшей возможности.

Король склонил голову, нахмурился с мнимым сочувствием.

– Неужели забыл сказать? Мои соболезнования…

Тристан практически почувствовал, что сейчас прозвучит. От этого предчувствия тьма вокруг внезапно показалась уютной. Подходящей.

– Она умерла.

Глава 3

Злодей

Семь дней спустя…

«Сэйдж не умерла».

Солнце исчезло за горизонтом, но ночное небо, усыпанное звёздами, будто дразнило своей яркостью.

Из темницы Тристана выволокла стража: руки и ноги болтались, как мешки с песком, благодаря волшебным наручникам, высасывающим силу. Сохранить волю ему помогла единственная неоспоримая правда, которую повторял в последние несколько дней как мантру.

«Сэйдж не умерла».

Король наверняка соврал, чтобы помучить его, – следовало признать, ход оказался удачный. Но Бенедикт так и не узнал, что Тристан и Сэйдж были навечно связаны золотыми чернилами: сначала Тристан хотел использовать магический договор, чтобы обеспечить лояльность новой ассистентки, но вместо этого вышло так, что чернила стали способом следить за её безопасностью. Хотя Сэйдж до сих пор считала, что золотая татуировка вокруг мизинца убьёт её, если она предаст нанимателя, он тихо поклялся рассказать ей правду, как только увидит вновь.

А он увидит её, непременно.

Будет, конечно, катастрофа. Сэйдж вспыхнет, скривится, и это доставит ему извращённое удовольствие. Она наорёт на него, румянец сползёт на грудь, нырнёт в вырез платья, и к этому времени Тристан, разумеется, отвлечётся на это и перестанет слушать. Она заметит и наорёт ещё сильнее.

Скорее бы.

Цепи на руках были настолько длинные, что свисали до пола – крайне грязного и липкого, даже подземелья Злодея были почище. Но здесь имелись окна и можно было видеть, а цепи уже не приковывали Тристана к стене, что в целом приятно улучшало условия.

– А можно мне угловую камеру? – спросил он стражников сквозь решётки.

За последние сколько там дней он практически не разговаривал, и по хриплому голосу это было слышно – словно наждачкой по камню.

– Заткнись, придурок! Надеюсь, король выпотрошит и повесит тебя после церемонии срыва маски.

Стражник слева дёрнул за цепь, и Тристан споткнулся.

– А с тебя тоже снимут маску? – мрачно бросил он.

Стражник поднял шлем, демонстрируя унылую и, как догадался Тристан, вечно недовольную морду. Неужели он сам так выглядел, когда хмурился?

– Я не ношу маску, – сказал стражник.

– А зря, – вздохнул Тристан.

Стражника перекосило от ярости, он замахнулся кулаком.

– Ах ты тварь…

Но стражник справа остановил его.

– Опустите руку, сэр Сэймор, и не извольте тревожиться. Я лично отведу его в бальную залу для церемонии.

Голос нового стражника звучал до странности знакомо, но лица было не разглядеть, лишь зелёные глаза.

Кажется, где-то Тристан их уже видел.

Пока он обдумывал эту возможность, его собственный взгляд скользнул в конец коридора. Тристан провёл в темноте так много времени, что зрение оставалось нечётким и искажённым, но он всё же рассмотрел приоткрытую коричневую дверь. Язык прижался к нёбу. Путь наружу! Когда его поведут на церемонию, прямо сейчас? Открытая дверь должна была возвещать конец, но Тристан видел лишь свободу. Нужно только отвлечь чем-нибудь стражников и как-нибудь снять магические наручники, пережимающие кровоток в запястьях…

Взгляд Тристана упал на зарешеченное окно побольше, и ночное небо подмигнуло ему. Разумеется, он понимал, что загадывать желания нерационально, но, как и раньше, звёздочка в окне замерцала, будто приглашая его, и он неожиданно для себя всё-таки загадал.

Загадал найти Сэйдж.

Загадал извиниться перед ней.

Загадал шаг за шагом научиться выражать свои чувства.

И, может быть, самое важное – он загадал устроить чёртово чаепитие с сестрёнкой Сэйдж, Лиссой.

Смешно, но, когда Тристан услышал, как зеленоглазый стражник отпирает клетку, эта мысль придала сил его вялым конечностям.

Не сейчас. Не сейчас. СЕЙЧАС!

Он бросился в открытую дверь, волоча за собой цепи, наручники впились в запястья. Мышцы ног горели, но остановиться Тристан не мог: выход был совсем близко. Он рвано дышал, ноги в одних носках скользили на каменном полу. Боги знали, куда делись сапоги.

«Несколько ужасает, – думал он, хватая воздух, – как я за них боролся». Сапоги были подарком от Сэйдж.

У самой двери он услышал крики стражников. Самый громкий голос принадлежал зеленоглазому рыцарю, который просил остановиться. Чистое отчаяние – а ещё, кажется, нотка страха – в его голосе заставили Тристана помедлить, уже взявшись за ручку.

– Не ходите туда, мистер Маверин. Вы пожалеете, честно.

Ммм, Бенедикт уже выдал своей Славной Гвардии настоящее имя Тристана. Можно не сомневаться, новость разойдётся по королевству, фамилия Маверинов будет проклята, а семья – уничтожена.

Невыносимо.

Не то, что они пострадают, а то, что ему оказалось не всё равно.

Он толкнул дверь и услышал за спиной довольный голос Бенедикта. Нужно было остановиться, прислушаться к тревожной сирене в голове, но разум и тело пошли вразнос, а инстинктам больше нельзя было доверять. Они были как сломанный компас.

Вот почему он не обратил внимания на зловещую нотку в приказе Бенедикта.

– Нет. Пусть. Идёт. Пусть посмотрит.

Тристан не стал ждать, просто выбежал из коридора и бросился туда, где рассчитывал обнаружить лестницу. Увы, там была не лестница, а комнатка.

И то, что он увидел внутри, раз и навсегда доказало, что желания не для таких, как он.

Его долей был ужас.

Глава 4

Злодей

Тристан никогда не считал смерть прекрасной.

Он полагал её логичной, необходимой, порой даже занятной, если умерший заслужил смерть. Но никогда она не казалась ему прекрасной, и никогда ему не было так трудно смотреть на неё. Он весь застыл, а мышцы так напряглись, что он чувствовал их пульсацию под вспыхнувшей кожей. Никогда смерть не причиняла такую боль: мозг отказывался соединять детали открывшейся перед ним картинки в единое целое.

На белом, отделанном под мрамор столе в комнатке с каменными стенами и тусклым мерцающим светом лежала его ассистентка, Эви Сэйдж.

Мёртвая.

Ужас пробрал до костей, от шока его почти парализовало. Глаза вновь щипало, но не от света.