— Можешь не продолжать, — Посланник поднялся со скамьи начал мерно вышагивать возле нее, явно расстроенный из-за этого разговора. — Надеюсь, что прежде быть заточенным в покоях своих, брат Дарий подвергся строжайшему наказанию.

— Можешь не сомневаться, — успокоил его парис.

— Что и радует, — заметил Саймей. — Что же, благодарен я тебе и за эту историю, хоть она и не приятна мне.

— А что стало с тем юношей? — спросил Арам, потрясенный услышанным.

— Он вернулся к семье своей, — ответил ему брат Веспас. — Позже, как говорил мне наш настоятель, заинтересованный в благополучии послушника и потому сведущий, юношу отдали в другую обитель в Лехеме. Ныне он служит при Храме Истины в самом городе.

Арам, выслушав ответ, повернулся к Саймею, и тот прочитал невысказанный вопрос в глазах ученика. Видимо юноша не стал задавать его при лекаре.

— Ну, что же, — Посланник заставил себя улыбнуться, не смотря на нехорошие мысли и ощущения, что оставались после рассказа Париса. — Вновь помог ты мне, брат. Благодарю тебя.

— Идите, — добродушно напутствовал их парис. — Теперь я должен еще позаботиться о приготовлении тела брата Дария к похоронам.

— А где обычно хороните вы братьев своих? — заинтересовался Саймей.

— Да тут же в общине, — немного удивился вопросу лекарь. — Прости, мне надо спешить.

Посланник сделал прощальный жест, Арам чуть поклонился брату Веспасу, как положено по обычаю.

— На территории общины, в том конце, которым выходит она на пустырь, есть кладбище, — объяснил учителю своему юноша, покинув покои париса. — Оно старое, и как кажется мне, было оно тут еще до образования общины.

— Это важно! — воскликнул Посланник, приходя в волнение. — Уверен я, что в поисках ключа от тайны отец Иоким мог посещать это скорбное место. Так что, Арам, и нам с тобою предстоит посетить его. Но сначала все же навестим мы брата Эммануила.

И они пошли по тропе, что вела к покоям затворников. Однако не доходя до обители брата Дария, Арам указал учителю на другую тропу, на которою и следовало им свернуть к дому брата Эммануила.

— Прежде чем вступим мы с ним в беседу, — на ходу заговорил юноша. — Хочу сказать я тебе, учитель, об одной догадке своей.

— Я помню, что тебе что-то прояснилось, когда говорили мы с братом Веспасом, — благожелательно кивнул ему Посланник. — Что-то, что не понятно мне?

— Просто догадка, — скромно уточнил Арам. — Этот послушник, что нынче служит в городском Храме Истины. А не мог ли он быть тем человеком, к коему обращался отец Иоким с вопросами своими?

— Мне нравится твое рассуждение! — восклицал Саймей. — И тогда…если это тот юноша, если он имел представление о делах брата Дария, то мог ведать он и о той рукописи.

— О да, учитель! — радость Саймея от верных предположений, что укладывались в логичную цепочку, передалась и ученику. — Сможем ли мы говорить с ним?

— Думаю, сможем, — раззудил Посланник. — Завтра. Арам. Нынче же…

И он указал на хижину, которая была очень похожа на покои брата Дария, хоть и стояла далеко от них. Арам проследовал вперед и постучал в дверь.

— Брат Эммануил, — не громко, но четко звал он. — Открой двери. Это я, послушник Арам, что раньше был при настоятеле нашем, отце Иокиме.

— Привет тебе, — раздался голос из покоев. — Один ли ты пожаловал ко мне?

— О нет! — послушник повернул голову и посмотрел на учителя. — Нынче я избран в ученики Высоким Посланником Главы Земного царства, Пастуха, Истинного бога нашего. Учитель Саймей пришел к тебе со мной.

Саймей услышал, как щелкнул засов. На пороге теперь стоял молодой мужчина. По виду и впрямь ровесник Посланника. Глаза брата Эммануила были внимательны, но взгляд дружелюбен. Цвет их в тени казался почти черным, под стать волосам. Брат Эммануил был ниже ростом, но так же строен и гибок, как Саймей. Не было в нем ничего женского, но не хватало ему и осанки воина, что свойственна была Посланнику.

— Брат Исса чуть опередил тебя, Высокий Посланник, — с улыбкой молвил затворник.

— И он приходил к тебе с некими приказаниями? — с такой же улыбкой отвечал ему Саймей.

— Не впускать тебя по возможности, или после беседы пересказать ему все до слова, — губы затворника чуть скривились.

— А как склонен ты поступить? — с той же кривой усмешкой, будто копируя выражение лица собеседника, опять спросил Посланник.

— Говорить с тобою, а потом забыть все сказанное, — задорно смеясь, ответил Эммануил. — Заходи, брат. И ты, Арам, проходи. В покоях будет нам удобно.

Глядя на брата Эммануила, Саймей дивился странностям природы. Если о брате Дарии говорили, что был он резок, жесток и зол, склонен к порывистым поступкам и сильным эмоциям, то родственник его предстал перед гостями совсем иным человеком. Этот молодой мужчина двигался плавно, прост был в беседе и дружелюбен. Глядя на него, не мог засомневаться Саймей в высоком положении рода Эммануила. Была в нем некая царственность, приятная и спокойная, какая присуща патрициям Рема. Предположил Посланник, что отец этого затворника является высоким вельможей. И что дал он сыну воспитание достойное. Недоумевал Саймей, отчего же этот муж мог оказаться в этой общине, а не стал строить себе карьеру в миру.

— Так о чем желал ты говорить со мною? — учтиво спросил брат Эммануил Посланника, убедившись, что гости его удобно устроились в креслах.

— Разговор наш будет, боюсь я, долгим и неприятным для тебя, — предупредил Саймей. — Брат Исса успел ли сообщить тебе о смерти иного затворника, с каким ты был знаком в прошлые годы?

— Если говоришь ты о Дарии, то да, — ответил Эммануил и грустно улыбнулся. — Возможно, если ты знаешь историю мою, тебе покажутся странными слова мои, но я сожалею о покойном.

Это прозвучало так искренне, что Саймей не усомнился в его словах.

— Тогда мне будет еще труднее спрашивать тебя о нем, — сказал Посланник.

— Что хочешь ты знать? — повторил вопрос свой затворник.

— Прежде хотел я понять, каковы были твои чувства к этому человеку, — ответил ему Саймей.

— Не знаю, поймешь ли ты меня, — подумав, начал Эммануил. — Но я был обижен на родича моего. И не из-за пристрастия его ко мне, какое я старался и не замечать вовсе, а из-за природы этого пристрастия.

Посланник посмотрел на него вопросительно, это было ему не понятно.

— Видишь ли, брат Саймей, — попытался объяснить затворник, выбирая слова. — Страсть эта нечистая возникнуть может и по любви. Хотя это не сделает ее менее отвратительной. И если бы Дарий любил меня, возможно, и не решился бы я на свой обет одиночества.

— Ты бы