Эвелин щелкнула пальцами, и у меня по спине пробежал жар от прошедшего по ней огня. Беатрис заперла дверь кварцевыми жилами.

– Ладно!

Побежденная, Элла подняла меня на ноги и развернула лицом к гробу позади мисс Элсвезер.

– Я сама это сделаю. Мне очень жаль, Пен.

Я в замешательстве покачала головой, глядя на нее.

– Что сделаешь?

– Докажу, что ты не станешь разоблачать Сопротивление, – сказала она с легкой улыбкой. – Больно не будет.

Беатрис фыркнула и добавила:

– Не очень.

В ответ Элла нахмурилась.

Я не стала сопротивляться, когда Эвелин взяла меня за запястье (и про себя поблагодарила ее за то, что она выбрала не ту руку, на которой стоит метка Малина). Она закатала мне рукав и крепко сжала мою руку своей. По сравнению с моей кожа у нее слишком горячая и слишком сухая. Элла сделала порез на сгибе моего локтя нестерпимо длинной булавкой. Беатрис призвала рудные чары, и в воздухе распространился запах серы. Каменная крышка гроба задрожала и закружилась. На мраморе в облаке костной пыли внезапно появилось углубление. Мы наблюдали за тем, как бусинка крови просочилась из моего локтя в ямку в камне. В голове зазвучали слова лорда Малина: «Те, кто заключает сделки в Смерти, скрепляют договор кровью».

– Обещай, Пенни, – сказала мисс Элсвезер, не вставая из-за стола. – Ни слова о Сопротивлении никому за этими стенами, кроме тех, кто состоит в нашей маленькой организации.

– Ни единого, – заверила я ее. Что значило еще одно обещание? После сделки с Малином оно ничего не стоило. Отверстие в крышке гроба зевнуло, как разинутый рот, и моя кровь исчезла в нем. На коже осталась черная точка, которую легко было принять за веснушку. Если бы лорд Малин оказался таким же сдержанным… Если бы Элла рассказала мне о Сопротивлении раньше… Если бы я не использовала яд, которого хватило бы на пять ночей, чтобы пересечь завесу всего один раз…

Если бы… У меня так много вариантов, чтобы закончить это предложение. Слишком много. Я пробежалась по ним, пока остальные допивали чай. Все они были увлечены непринужденной дружеской болтовней. Элла расслабилась. Они говорили о ком-то, кого я не знала, до тех пор, пока от кексов не остались только крошки, а все канапе не были съедены. Тогда мисс Элсвезер нас отпустила.

Эвелин закрыла за нами дверь гробницы. Карлотта поспешила прочь до того, как я успела заговорить с ней. Голова у нее была опущена, плечи сгорбились. Гейл и Сибил взялись за руки и исчезли в туннелях, склонив друг к другу головы и о чем-то беседуя. Странно было видеть настолько дружелюбных ведьм из двух разных ковенов.

Беатрис схватила меня за запястье. Медные ногти расцарапали мне кожу.

– Добро пожаловать в Сопротивление, терновая ведьма.

Вопреки своей сияющей улыбке она так сильно сжала пальцы, что у меня хрустнули кости.

– Я к нему не присоединялась, – подчеркнула я.

– Еще успеешь. Когда выяснишь, где Чародей спрятал гримуар, они об этом позаботятся.

Элла ткнула меня локтем под ребра, чтобы заставить замолчать. Но я не послушалась, и ухмылка Беатрис стала еще шире.

– С чего ты взяла, рудная ведьма, что я это сделаю?

Эвелин ответила за Беатрис:

– Потому что мы это видели.

Сказав это, она покрутила пальцем в воздухе, и в лампах вдоль туннеля с кварцевыми прожилками зажглись огни. Миг – и она исчезла в темноте.

– Скажи спасибо, что Смотритель не видит, чем мы занимаемся.

Глава 13

Полдень следующего дня застал меня в библиотеке. Я расставляла книги на третьем этаже. После вихря последних дней стоило бы порадоваться успокаивающей рутине, но я и близко не была к тому, чтобы найти сведения о Смотрителе и передать их лорду Малину. А еще я так и не придумала, как мне пересечь завесу этим вечером.

В библиотеку зашла дворцовая стража. Про себя я попрощалась с обедом. Если Алиса не перестанет обращать на меня внимание, станет лишь вопросом времени, когда то же самое сделает Верховный Смотритель. Точно так же мне придется попрощаться и со своей свободой.

Когда я вошла, Алиса молчала. Она не встала со своего внушительного стула, чтобы поприветствовать меня. Более того, она еще сильнее ушла в себя, рассеянно переплела пальцы на коленях. Челнок на ткацком станке отсчитывал время. У меня возникло желание широко раздвинуть шторы, чтобы убрать тени, нависшие под глазами Алисы. Но вместо этого я села на подоконник и выглянула за портьеры с золотой бахромой.

Внизу простирался двор до казарм Золоченых. Дым от вечного пламени поднимался к низким послеполуденным облакам. Мимо лестницы прошла рудная ведьма; легкий ветерок развевал ее желтый кушак. Она дернула пальцем, и ее медные глаза ярко сверкнули, когда она склонила голову и увернулась с пути двух Золоченых патрульных. Плита поднялась, Золоченый зацепился за нее сапогом и споткнулся. Ведьма поспешила прочь. У нее дрожали плечи, как мне показалось, от смеха. Но тому Золоченому было не смешно. Он наблюдал за ней, пока она не скрылась из виду, и наклонился, чтобы осмотреть плиты, а затем они промаршировали обратно в здание.

Я не поняла, к чему был этот мизерный акт неповиновения под небосводом, затянутым дымом. Этот поступок мог стоить ей пальца, а то и чего посерьезнее. Я не представляла, зачем было идти на такой риск ради столь небольшой выгоды.

Содрогнувшись, опустила шторы. Возможно, с закрытыми шторами Алисе удается игнорировать постоянные напоминания о силе Смотрителя. Возможно, она тоже его ненавидит.

Она выдохнула, и окутанная благовониями тишина закружилась вихрем.

– Он повсюду.

Ресницы Алисы блестели так, словно она плакала, но в глазах у нее не было ни слезинки. Интересно, осознавала ли она, что сказала это вслух.

– Ты нашла Эллу.

– Ты же знала, что я ее найду.

К моему удивлению, она покачала головой. Сегодня ее волосы не напоминали серебристый шелк. Когда она заправила прядь за ухо, они путались и цеплялись за пальцы.

– Будущее по-прежнему раскалывается. Смотрителю не нравится, когда это происходит. Ты раскалываешь его, Пенни, и скрывать это становится все труднее.

Она выглядит изнуренной и хрупкой. И совсем не напоминает ту дерзкую Алису, которую