Посланник ощупью вернулся к дверям и выступил на свет. Силы окончательно оставили его, и шагнув с крыльца, он тут же опустился на землю, жадно глотая воздух и сдирая тряпицу с лица.

— Вижу, Саймей-Тень, что тебе точно надобна моя помощь, — брат Веспас спешил к дому затворника, опережая брата Маркуса. Последний выглядел бледным, испуг и скорбь застыли на его лице.

— Со мной все в порядке, благодарю, — ответил Посланник, поднимаясь с земли. — Тебя я ждал по другому поводу, и новость моя печальна.

— Я уже сказал ему, брат, — поспешил брат Маркус. Пот градом тек по лицу его, и блюститель постоянно утирал его широкой ладонью. — Однако, я не понимаю, зачем тебе нужен лекарь, если…

— Смерть брата Дария так же не естественна, как и смерь настоятеля вашего, — объяснил им Посланник. — Я только что входил туда, после того, как арам мне сказал, что не видно в покоях тела.

— Однако …судя по запаху… — отец Веспас пребывал в растерянности.

— Ты говоришь, брат, что это второе убийство? — Посланник за событиями нынешними и забыл, что брат Маркус не знает о причинах смерти отца Иокима. Теперь он жалел о своей ошибке. А блюститель выглядел теперь так, будто готов расплакаться. — И я не обратил внимания в ту ночь…я не помог…

— Ничто в ту печальную ночь уже не зависело от тебя, — успокоил его брат Веспас.

— Но я же не сказал вам раньше, что видел настоятеля… — слезы, крупные, как жемчужины и столь же чистые, уже текли по лицу брата Маркуса.

— Никто тогда не в силах был помочь ему, — Посланник положил руку на плечо брата Маркуса и сочувственно сжал его. — И слова твои не могли бы изменить ход событий. Успокойся. Я уверен, что впредь ты будешь мне надежным помощником в поиске убийцы обоих братьев наших.

Брат Маркус мог лишь кивнуть, так как он еще не успокоился.

— Так где же тело? — спросил брат Веспас, показав Посланнику жестом, чтобы тот оставил в покое брата Маркуса.

— Оно завернуто в ковер и уложено в очаге, — сообщил Саймей. — Понятно, почему я не считаю эту смерть естественной? А сильно ли стар был брат Дарий?

— Ему было около шестидесяти, — задумчиво ответил лекарь. — Новость твоя пугает меня.

— На этот раз тебе здорово не повезло, — продолжил Саймей. — Брат Дарий умер, как я понимаю, больше двух седмиц назад.

— О, Пастух, Истинный бог наш! — потрясенно восклицал парис. — Насколько же мы легкомысленны и жестоки к братьям своим!

— Не стоит думать плохо о себе и остальных братьях, — советовал ему Посланник. — Этот затворник выбрал одиночество. И вы лишь покорялись воле его. Я слышал о многих случаях, подобных этому.

— Я говорю о злом умысле, с которым мы сталкиваемся вот уже второй раз, — возразил ему лекарь.

— На это мне возразить нечего, — согласился Посланник. — Однако, не пора ли нам выполнить тяжкую нашу задачу?

— Чего ты хочешь, брат? — утерев слезы, брат Маркус поднял на него глаза.

— Нам надо вытащить тело из его страшного ложа, — печально сообщил ему Саймей. — Мне необходимо знать, как пал брат Дарий.

— Идем, — решительно сказал брат Маркус. — Я желаю сделать хоть что-то в память о нем, он ведь все-таки был моим учителем, пока не удалился от мира.

— Идем, — согласился Саймей. — Мы с тобой сильнее брата Веспаса, а ему еще предстоит нелегкий труд впереди.

Они разделили тряпицу, что давеча служила Араму, а после Саймею, смочили ее водой и направились к дверям. Внутри по-прежнему царил мрак, а запах, хоть и не такой сильный у дверей, все возрастал по мере того, как они приближались к очагу. Обладая решимостью и выносливостью, каким не было равных в общине, брат Маркус не желал медлить. Нагнувшись, сгреб он свернутый ковер, и рванул его на себя. Посланник видел, как гнилостная жидкость опрыскала одежды блюстителя, и почувствовал приступ тошноты. Но времени на слабость не было, а потому, отогнав брезгливость, он так же нагнулся и ухватил второй конец ковра.

Назад идти было тяжело. Ковер весил немало, да и источник вони теперь двигался вместе с ними. Уже у самого выхода подумал Посланник, что ему невмоготу сдерживать тошноту, но терпел, как мог, отворачиваясь от свертка. Брат Маркус спешил по тем же причинам, и чуть спустившись с крыльца, тут же склонился, укладывая куль наземь. Саймей подивился, что даже в этот трудный момент блюститель хозяйства общины был добр и почтителен с тем, кто в прошлые годы был дорог ему. Сам же Саймей с такой силой удерживал порыв бросить куль, что его руки, занятые ношей, заболели от напряжения. Как только ковер был уложен на землю, Посланник и брат Маркус рванулись в стороны, сдирая тряпицы. Брат Веспас спешил ближе, протягивая им, приготовленные флаконы с зельем, которое должно было помочь и избавить от тошноты и слабости.

— Ступайте прочь! — между тем в волнении командовал он. — Вы сделали больше, чем должно. Трупный яд опасен. И не желаю я спасать ваше здоровье…

— Это не доказано, — выдавил из себя Посланник, морщась от аромата зелья. — Насчет трупного яда. Однако же я соглашусь….

— Можем ли мы оставить его здесь, не вызвав волнения у наших братьев? — спросил брат Маркус.

Посланник улыбнулся ему благосклонно, он уже понял, что брат не так простодушен, как хочет показать.

— Пока я здесь, я буду следить за ним, — успокоил его парис. — Но помните, братья, не следует нам говорить о причине кончины брата Дария. Пусть считают, что это мы с вами обернули его тело ковром.

— Я понял тебя, — брат Маркус поднялся с земли и протянул руку Посланнику. — Идем, брат. Близится время молитвы, а нам еще следует сменить одежды.

— Идем ко мне, — предложил Саймей. — Арам уже приготовил омовение и пищу для нас.

— Ступайте, — закрывая лицо тряпицей, велел им парис. — После обедни я навещу тебя, Саймей-Тень.

Посланник кивнул в ответ и поспешил вслед за братом Маркусом к своим покоям той тропой, по которой братья общины ходили не часто. Ни у одного их них не было желания с кем-либо встречаться.

Арам встретил