Пальцы сжались на металле.

– Давайте, ну же. Кого вы обманываете. Вы все равно сделаете это рано или поздно.

Ящик стола со скрипом начал выдвигаться наружу. В лунном свете блеснула черная кожа обложки.

– Смелее. Кто вас осудит? Никто же не будет знать, что вы сделали. Да? Укорить вас будет некому.

Я видел ее глаза. В них была и злость, и страх, и какое-то странное чувство, будто это были глаза человека, вставшего на самый край крыши и пытливо смотрящего в раскинувшуюся под ним пропасть.

Я резко захлопнул ящик и отдернул руку. Я чувствовал глубокий стыд, за то, что чуть не сделал с ней.

– Ариадна. Прости. Я правда очень сильно устал. Я очень тебя прошу, давай мы остановимся. Оба. Я не хочу делать этого с тобой. И, пожалуйста, прошу, не будем вспоминать про этот момент.

Ариадна повернула голову и посмотрела на меня как ни в чем не бывало.

– Делать со мной что? Вспоминать о чем? Простить за что? Вы здоровы, Виктор? Я совсем вас не понимаю.

Ариадна легко подошла к столу и, распахнув ящик, сдвинув книгу с кодами, достала флакон концентрата сибирского кофейного корня.

– Мы разве не об этом с вами говорили? Что вам надо все же достать его и выпить. Вы очень невыспавшимся выглядите. Давайте я вам налью. И если вы так стыдитесь его пить, зачем держите при себе? Хорошо, Виктор мы не будем об этом вспоминать. Вы странный, извините уж за прямоту. Со сколькими людьми я ни работала, но более странного человека не встречала.

10010

Дымное зимнее утро только занималось над Фабричной стороной, когда мы вошли в котельную, где действовал преступник.

Стимофей Петрович с фонариком осматривал пышущие жаром машины. Чаще всего он просто кивал себе, и мы шли мимо, но порой он хмурился и делал пометки карандашом на своей планшетке.

– Вы на шахте служили? – задал я вопрос, смотря на исписанную корявым почерком бумагу.

Стимофей Петрович посмотрел на меня с уважением.

– Как понял, что не на красильном производстве?

– У вас на цепочке от часов амулеты костяные, такие обычно на Урале встретить можно. И дрожь рук явно не алкогольная или нервная. Похоже на тяжелые металлы скорее.

– Да, пятнадцать лет в свое время отдал. Пока коммунары с шахты наши войска не выбили. – Стимофей Петрович покачал головой. – Но вот зато здесь место найти удалось.

– Но с такими руками не тяжело работать?

– Ко всему привыкаешь. Здесь же не часовая лавка, а для тонкой работы у меня подчиненные имеются.

Мы как раз проходили мимо черного остова сломанного котла, и я сменил тему:

– А тут что? Будем чинить?

Стимофей Петрович только вздохнул и положил руку на холодный металл.

– Нет, этот на демонтаж. Внутри все трубки пережгло. – Видя в моих глазах вопрос, ремонтник кивнул на кочегара. – Тут саботаж случился с месяц назад. Пока Сидора Михалыча в контору вызывали, кто-то внутрь проник и воду из котла спустил.

– А предохранитель?

– А что предохранитель? Сломали его. В общем, пока Сидор Михалыч туда-сюда ходил, трубки в котле уже и перегорели все. Котел-то старый, много ли ему надо. А неизвестный сбежал, растаял без следа.

– Неизвестный, неизвестный… – Старый кочегар перестал бросать уголь в полыхающие топки и тяжело оперся на лопату. – Все знают, кто это был. Только говорить боятся.

– И кто же? – Я напрягся.

– Да кто-кто? Знамо дело. Прывид это.

– Кто?

– Ну, прызрак. Душа погубленная. Кто ж еще-то дикость такую может на фабрике чинить. Изломал котел и провалился сквозь землю.

Я сощурился, не понимая, издевается кочегар надо мной или говорит всерьез.

– Значит, по-вашему, призрак сперва уничтожил насос, потом котел, а затем затащил под крышу сахарного цеха бутыль кислоты и испортил паропровод?

– Почему это затащил? Вы газет не читаете? Что ни день, то где-нибудь в городе прывиды то стулья вертят, то столы летать заставляют. Вот он и кислоту взял и по воздуху вознес, аки Сатана Симеона Волхва, да паропровод и начал кропить ей, до полного его изничтожения.

Стимофей Петрович страдальчески вздохнул.

– Не обращайте внимания, Сидор Михалыч как всегда пьян.

– Пьян. Вот вам крест, пьян. А как тут пьяному не быть? Когда прывид рядом шастает. Я теперь каждый день пью, успокоения души для.

Кочегар вновь занялся углем, а мы отошли в дальний угол. Стимофей Петрович вздохнул и машинально достал из-под пиджака связку амулетов, вырезанных из птичьих костей.

– Вы байки эти не слушайте Виктор, работники у нас темные, необразованные. Не существует никаких