Тут до меня дошло, что я на него засмотрелась, и у меня покраснели щеки.

– Спасибо. За то, что впустил меня.

– Было бы невежливо поступить иначе. Тебя преследовало не меньше семи туманных призраков.

Он скользнул взглядом по моим губам и шее, немного задержался на кристалле и снова посмотрел мне в глаза. Что-то в нем было не так, чего-то не хватало, но я не могла понять, чего именно.

– Скажи мне, что тебя подвигло привести нежить, вопившую у меня за дверями?

Я села, не обращая внимания на то, что голова у меня раскалывалась, а комната вращалась перед глазами.

– Я ищу свою сестру.

– О! Должно быть, это Изабелла?

Он сделал глоток из стакана, не сводя с меня глаз. «Он опасен!» – раздался крик в уголке моего сознания, который отвечал за выживание.

– Изабелла совершила досадную ошибку. Но поскольку сейчас я в добром расположении духа, то позволю тебе увидеться с ней.

Я покачала головой.

– Элла не допускает ошибок.

Его улыбка стала напряженной.

– Изабелла оглянулась, и ты наверняка знаешь, что это означает. Не так ли?

Второе первоначальное правило Смерти было нарушено. Если душа оглянется назад, то обернется туманным призраком, а если это сделает терновая ведьма, Смерть овладеет ею полностью и навсегда. Тогда станет невозможно ни пересечь Предел, ни вернуться за завесу.

– Отпусти ее.

Он издал сухой горький смешок.

– И это все, на что ты способна? Ты нашла сестру в плену, в особняке, которого быть не должно, из всех возможных мест в Смерти, и первым делом просишь отпустить ее? Ох, Пенелопа… Изабелла о тебе рассказывала. Когда ты появилась у меня на пороге, я думал хоть немного развлечься, но это… это так скучно. Я думал, ваш Верховный Смотритель пришлет кого-нибудь позанятнее. Девушку с искрой, а не какую-то заурядную пустышку.

– Я не пустышка!

– И все же я не собираюсь тратить на тебя свое время. Убирайся.

Я склонила подбородок. Упрямство пересилило страх.

– Ты сказал, что я могу повидаться с Эллой.

– Я передумал.

– Нет.

– Нет?

Он встал и двинулся ко мне. Я тоже заставила себя встать. Мы встретились на середине пути. Он возвышался надо мной, мрачный и грозный, с точеными мускулами и пронзительным взглядом, под которым я старалась не съежиться. Не для того я рисковала навлечь на себя гнев Терновой королевы, чтобы меня так просто выгнали. И не затем я дважды в одиночку сожгла себя заживо, чтобы замяться у него на глазах. Я выпрямилась как струна и ждала.

Глубина его глаз ужасала. Они были нечеловеческими: черными, как у Алисы, но дикими, как море после шторма. У меня сжался желудок. Если он и был Чародеем – тем самым, который считался создателем Смерти и был в нее изгнан, – он мог превратить меня в прах, привидение или нечто похуже.

С раздраженным вздохом он схватил меня за руку и развернул к двери. Сопротивляться бесполезно. Возможно, даже опасно. Но я все равно боролась и извивалась, чтобы попасть ему локтем в ребра.

– Без нее я не уйду.

– Тогда можешь остаться с ней здесь.

Он держал меня так, чтобы я до него не дотянулась. Крепко сжав мою руку, он вывел меня в просторный коридор с белыми завитушками лепнины, которая украшала потолок. Сверкающие канделябры рассеивали радужные блики солнечного света на бледно-желтых стенах.

Я дергала рукой, пытаясь вырваться на свободу, но уперлась спиной в стену. Он поставил руки по обе стороны от моей головы. Поймав меня таким образом, он меня успокаивал.

– Что ж, в тебе действительно есть огонь.

Голос у него был убийственно нежным. От него пахло дождем, темным шоколадом и горьким миндалем в коричневом сахаре.

– Когда твоя сестра появилась у меня на пороге, я думал, это она. Но, как оказалось, ваш Смотритель прислал мне еще и тебя.

Его острый взгляд хитро заблестел. Я вжалась в стену: он был таким большим, а я такой маленькой. Его присутствие подавляло и опьяняло: мне одновременно хотелось оттолкнуть его и прижаться к нему. Но вместо этого я посмотрела прямо ему в глаза.

За кого он меня принимал? С чего он взял, что я подчинялась Смотрителю? И почему он до сих пор не избавился от меня?

– Прекрасно, Пенелопа. Ты меня заинтересовала. Но я соблюдаю законы Смерти, а твоя сестра их нарушила. Взыскание за это – одна жизнь. Одна из вас может уйти. Я позволю тебе решить, кого из вас отпустить.

Я и думать не стала. Линия жизни Эллы не продержалась бы до конца ночи – моя же была прочной. У меня есть время – у Эллы уже нет. Я сама добралась до Смерти и я смогу вернуться.

– Отпусти ее.

Мой ответ был встречен полуулыбкой.

– Если ты думаешь, что сможешь сбежать, забудь. Она тоже пыталась.

Конечно, она пыталась.

– Почему ты решил, что я подчиняюсь Смотрителю?

Он поднял бровь, выпрямился и пальцем потянулся к моему кристаллу, но тут же опустил руку.

– Потому что Смотрителю нравятся игры, а вы с ней – из тех игр, которые он обожает.

Он с бесстрастным лицом ждал, что я на это отвечу.

– Я ему не подчиняюсь.

Сглотнув, я раскрыла все карты, надеясь на то, что не ошиблась.

– Я ненавижу Смотрителя. Не знаю, за кого ты меня принял, но ты ошибаешься. Я всего лишь хочу вернуть свою сестру.

– Жизнь за жизнь, – произнес он. – Это закон. Правила Смерти не подлежат обсуждению. И все же, похоже, ты нарушила первый закон и тебе не пришлось за это платить.

Он умолк, и мы оба застыли в напряжении. Я наблюдала за тем, как вспыхивал его расчетливый взгляд.

Он наклонился ближе, и от его слов у меня по шее пробежал холодок.

– Тридцать ночей.

Он провел большим пальцем по моему горлу и спустился вниз по цепочке, но замер, не касаясь кристалла. Его прикосновение оставляло за собой ледяной след. Он был таким холодным…

– Мы с тобой заключим сделку. Ты ко мне вернешься, Пенелопа. Еженощно в течение тридцати ночей ты будешь приносить мне сведения о Смотрителе и его дворе. В качестве залога я заберу твою душу. Ты нарушила второй закон – оглянулась назад, как и Изабелла, – так что твоя душа теперь принадлежит мне. Не явишься хоть одну ночь – твоя душа станет моей. В конце срока, если ты захочешь уйти и больше не возвращаться, я освобожу тебя.

– Хочешь, чтобы я