Она повернулась к нему. Сокольский серьёзно смотрел на неё и помалкивал.

— Аршинов меня предал! — продолжила Зоя. — Оказалось, что он работает на Рауш. Я с ней сталкивалась много раз, даже как-то пользовалась её услугами. Подругами мы не были. Зачем ей понадобилось меня подставлять — не представляю!

— Затем, что тобой легко прикрыться, — пояснил Сокольский. — Особенно при твоём образе жизни и взглядах. — Он не обратил внимания на её нетерпеливый жест. — Ладно, мне пора. У тебя будет охрана, пока идёт следствие. Придётся дать показания на Лардова. А дальше… — Он посмотрел на неё. — Свои дела будешь решать сама.

Она смотрела на него выжидающе.

— Бросаешь меня?

— Я уже сделал для тебя всё, что мог, — ответил Сокольский и направился к выходу из квартиры.

Эпилог

Инга остановила машину на набережной, напротив его дома.

— Зайдёшь? — предложил Сокольский.

Она мотнула головой.

— Меня Славка на ужин пригласил.

— О как! Молодец! Не загуляйте там. Завтра жду всех в отделе.

Он уже приоткрыл дверцу, когда Берестова его окликнула:

— Сокольский! Дело закрыто. Чем ты недоволен?

— А ты? — Он повернулся и посмотрел на неё.

— Сама не знаю… — призналась Инга.

— Но чем-то недовольна, — утвердительно проговорил он. — Мой брат как-то сказал: "Если осталось чувство неудовлетворённости, значит, ты не довёл дело до конца".

— Он был умный человек.

— Иногда мне кажется, что гораздо умнее меня, — честно признался Сокольский.

Книга 6. Выбор Сокольского. Часть первая. Тени прошлого

Глава первая. О смерти и жизни

(Октябрь 2018 года)

Ирина Александровна Нестерова (в девичестве — Орлик) добралась до Ряпушково на удивление быстро. Пробок на дорогах в субботнее утро не было, маршрут от Питера до Приозерска наезжен до автоматизма. Последние три года Ирина моталась сюда каждые выходные, как на работу. Много раз она предлагала своей престарелой матери перебраться в город, но та только отмахивалась:

— Никуда я из этого дома не поеду! Тут Саша умер, тут и я свой час встречу.

Чтобы переубедить решительную старуху, у Ирины не хватало аргументов. Дом добротный, водопровод подведён, продуктов престарелой матери много не требовалось, а готовила и обслуживала она себя сама, несмотря на указанный в паспорте 1930-й год рождения.

Старшие дети Варвары Петровны Орлик давно разъехались по стране, внуки жили ещё дальше и только рано овдовевшая и бездетная Ирина оставалась на досягаемом расстоянии от небольшого посёлка в Приозерском районе, с говорящим названием — Ряпушково. Сюда, к Ладоге, приезжали любители порыбачить. Рядом с протокой, впадающей в озеро, была оборудована маленькая пристань и лодочные гаражи. Ничем иным Ряпушково не выделялось, да и стояло в стороне от трассы, но когда есть хорошая машина — это не проблема. Тем более, что самому позднему ребёнку бабы Вари — Ирине — исполнилось всего 44 года. Проехать сто тридцать километров ей становилось сложно лишь в сильную жару: если кондиционер забарахлит — чтобы не заполучить тепловой удар, приходилось лить себе на голову воду из бутылки. По счастью, беда с кондиционером у Ирины возникала всего дважды. Потом друзья покойного мужа помогли найти хорошую автомастерскую и исправить врождённый дефект дешевенькой ирининой иномарки.

Жаркая пора прошла. Погода бабьего лета приятно радовала. С утра прохладно, днём всё ещё тепло, заморозки не торопятся. Природа Карельского перешейка пестрела сочетанием ярких осенних красок на фоне рыжих стволов и темнеющей сосновой хвои. Если оглянуться направо — в просветах можно разглядеть взволнованную, свинцово-серую Ладогу, упорно сохранявшую свой сумрачный оттенок даже под ярко-синим небом.

Иринина машина медленно проползла по грунтовой дорожке улицы и остановилась перед высоким, недавно выкрашенным в тёмно-коричневый цвет, забором. Что-то настораживало при беглом взгляде на двухэтажный дом в глубине двора. Женщина вышла из машины, но вместо того, чтобы подойти и открыть ворота, принялась разглядывать окна. В гостиной горел свет.

— Что происходит? — риторически пробормотала Ирина.

— Ирина Александровна! Ирочка! — окликнули её с другой стороны улицы.

Она обернулась и приветливо улыбнулась соседке. Та махнула рукой и поспешила к калитке.

— Ирочка! Хорошо что ты приехала! Я уже хотела сама зайти к Варваре! — сообщила она, энергично ковыляя через дорожку.

— Что случилось? — Беспокойство заставило Ирину пойти к калитке собственного дома, не дожидаясь, когда до неё доковыляет соседка, такая же престарелая, как её собственная мать.

— Я с вечера заметила, что свет у вас наверху оставлен! — говорила та вдогонку, сделав в слове "вечера" ударение на последний слог. — Она, Варвара-то, в последнее время наверх и не поднималася вовсе. Сама говорила, мол, лестница длинная, тяжело. Но я-то подумала: может, понадобилось чего срочно? А утром-то смотрю — свет так и горит! Непохоже на Варвару-то!

Мать, как человек советской закалки, всегда экономила на электричестве. Даже стеснялась сама вносить оплату, если, по её мнению, набегало много киловатт. Ирина открыла калитку своим ключом и вошла, оставив створку открытой. Подсознательно хотелось, чтобы соседка шла вместе с ней. Когда твоей матери 88 лет, невозможно не думать о самом худшем.

Двери дома были не заперты. Ирина осторожно приоткрыла створку — и шарахнулась назад, когда на неё вынесся соседский кот. Грохнуло задетое им жестяное ведро.

— Ох! Чтоб тебя!.. Оголтелый! — высказала ему вслед Ирина, взявшись за грудь, чтобы унять сердцебиение.

Ни она, ни привлечённая её возгласом соседка, не заметили, как из бокового окна бесшумно выпрыгнула тёмная фигура и метнулась за дровяной навес. Прижавшись к замшелой стенке, рослый, темноволосый мужчина застегнул куртку, постоял несколько секунд, дождавшись, когда женщины зайдут внутрь и уж точно не смогут его заметить, после чего огляделся и побежал вглубь сада. Изящно перепрыгнув через высокий забор, мужчина побежал, пригибаясь, мимо пустующего соседского дома, между выстроенных в ряд жестяных бочек и брошенного строительного мусора. Потом, так же легко, едва коснувшись руками очередной изгороди, миновал и эту преграду и через несколько секунд плюхнулся на сидение чёрного внедорожника, стоявшего в самом укромном углу короткого проулка, за пустыми кустами черноплодки.

— Дочка её прикатила, — сообщил темноволосый, проводя ладонью по вспотевшему лбу. — Наверняка заметит,