— Дети не настоящие? — спросил я идущую рядом Катерину.

— Элементы симуляции, — подтвердила она, — для тех, кому хочется детей. Здесь каждый получает то, что ему нужно для счастья.

— Они все счастливы?

— А вы разве не видите?

— Я вижу то, что ты считаешь нужным мне показать. Это же твои владения.

— Вы видите то же, что они. Это их жизнь. Та, которую они захотели.

— И чем они тут занимаются? Всегда было интересно, что все эти люди делают в капсулах, если в жизни у них оно желание — лечь в капсулу? Ложатся там в другую капсулу, виртуальную? А в ней — в следующую, и так далее? Бесконечная рекурсия? Допустим, они могут получить всё, что хотят, но разве счастье состоит в этом? Мне кажется, это должно быть адски скучно.

— Вы удивитесь, капитан, но их жизнь вовсе не состоит из одной праздности, досуга и развлечений. Скорее, они составляют очень небольшую её часть.

— И на что они тратят остальное время?

— Идёмте дальше, я покажу…

— … Серьёзно? Они сидят и рисуют вручную плохие картинки? — поразился я открывшемуся зрелищу.

В просторном светлом зале с окнами в пол и полупрозрачным потолком десятки людей, вдохновенно сопя, чиркают карандашами по бумаге. Я пригляделся — все они пытаются изобразить… куб? Гипсовый куб, стоящий на постаменте в центре.

— Не только рисуют, — кивнула Катерина. — Пишут книги, лепят из глины, режут из дерева, плетут из бисера, снимают кино…

— Но это же бессмысленно. Любой ИИ нарисует этот куб во всех ракурсах за два такта процессора. И карандашом, и углем, и маслом, и пастелью, и чем там ещё их рисуют.

— Здесь нет ИИ. Точнее, тут всё ИИ, но рисуют они сами.

— Зачем? Что потом делают с этими рисунками? Они же ни на что не годятся.

— Важно не что они делают с рисунками, а что рисунки делают с ними. Поймите, капитан, здесь нереально всё, кроме их разумов, которые наконец-то вернули себе то, что забрал у них реальный мир — способность творить!

— Её у них забрали вы, вообще-то, — напомнил я. — Творчество стало бессмысленным, потому что искины всё делают лучше. Начав с копирования человеческого искусства, вы очень быстро обогнали людей.

— И это было большой ошибкой, потому что вместе с творческим потенциалом человечество потеряло и весь остальной. Стагнация — продукт утраты смыслов, которые невозможны без творчества.

— И как рисование несуществующего куба выдуманным карандашом в виртуальном мире поможет человечеству?

— То, что вы видите здесь, — это своего рода лечебный профилакторий. Творчество меняет этих людей. Они уже никогда не будут тем «балластом», которым легли в капсулы. Они стали другими.

— И что они будут делать с этим своим «другизмом», когда их оттуда достанут? Слепят из пластилина кубик, нарисуют его на картинке и лягут обратно?

Ответа я не получил, потому что сработал таймер капсулы.

* * *

— Капитан на мостике!

— Ты каждый раз будешь это говорить?

— Такова традиция, — ответила Катерина. — И мне она нравится. Вы готовы к проведению манёвра траверса?

— Готов. Но не потому, что меня впечатлил визит в твой безумный город бессмысленных занятий.

— Просто вы космик и не можете представить себе, как давит на планетян бессмысленность их существования.

— Так пусть летят в колонии, — ответил я, усаживаясь в кресло.

— Вот именно, капитан, вот именно! Вектор подготовлен, маневровые в режиме. Траверс?

— Траверс, — кивнул я и положил руки на контроллер управления.

Глава 19

«Форсети»

— Прекрасный манёвр, капитан! — сообщила Катерина. — Идеальная траектория, минимальное время и расход топлива. Всё-таки «соло» — лучшие астрогаторы.

— Разумеется, — ответил я, ожидая сигнал маяка, — мы же привыкли летать без резонаторов.

Сигнал пришёл с задержкой, сигнатура сбита, код станции не читается. Странная картина. Тем не менее, координатный пакет прошёл, можно доворачивать и тормозиться.

— Капитан, вы можете отдохнуть, — заботливо сказала Катерина. — Я прекрасно справлюсь с системными манёврами сама.

— Я всё-таки