Запрокинув голову, Белишин победно захохотал. Гулов закусил губу. Он понял, что Белишин прав. Убийство доказать будет невозможно, а всему остальному без убийства — грош цена. Нет в уголовном кодексе статьи про зомби…

Выходит, все впустую? В принципе, чтобы не стать посмешищем, он найдет какое-то объяснение правдоподобнее, может быть, даже с подсказки этого негодяя, и дело будет закрыто, уйдет в конце концов в архив… Но ведь останется этот повелитель праха! Гулову почудилось, будто за его спиной крадется неумолимое безжалостное чудовище, и вновь, как в ту ночь, на него навалился ужас. Внезапно, ухватив Белишина левой рукой для верности за подбородок, Гулов глубоко вогнал иглу тому в мышцу и нажал на поршенек.

Игла пошла плохо, изогнулась, и Гулов побоялся, что она сломается. Белишин выгнулся, пытаясь скинуть оседлавшего его Гулова, но тот вцепился в него с не меньшей яростью — и видел, как содержимое шприца медленно уходит из стеклянного цилиндра.

Дожав поршень, Гулов отпрыгнул в сторону. Белишин вскочил на ноги и с диким, завывающим воплем завертелся по кабинету, опрокидывая табуретки и столики, с грохотом и звоном обрушившие на пол инструменты, банки с ингредиентами для пломб, какие-то пробирки и склянки. Битое стекло захрустело у него под каблуками. Скрючившись, он пытался побелевшими пальцами выдавить из плеча инъекцию. Зрелище было страшным. В кабинете бесновалась дикая, неудержимая сила. Но сила эта больше никому не могла навредить.

Тщательно протерев шприц носовым платком, Гулов положил его на подоконник и выскользнул из зубоврачебного кабинета. Он плохо представлял дальнейший ход событий, но то, что от него сейчас ничего уже не зависит, странным образом успокаивало его. Главное сейчас — успеть со Шмариным к музею деревянного зодчества…

Под дверью уже ждали больные. Вид спокойно выходящего от зубного врача человека, у которого за спиной остается воющий, судя по всему, от дикой боли дантист, так потряс их, что они смотрели Гулову вслед, пока он не свернул за угол коридора.