Свет в глазах, спокойствие в движениях — она и правда казалась олицетворением чистоты и благости. Она остановилась в центре двора, и слабое сияние от ангела будто стекало к ней, отражаясь на лице. И вдруг я понял, что даже самые ожесточённые взгляды смягчились. Даже псы перестали звенеть цепями.

Арина Родионовна стояла прямо, осматривая толпу, и в её спокойствии было больше власти, чем в любом оружии. Мне оставалось только подчиниться ее магии.

Она заговорила спокойно, размеренно, почти напевно. Голос у неё был мягкий, ровный, без давления, но в нём звучало что-то, что не требовало доказательств. Слова сливались в мелодию, и я не мог уловить смысла, но понимал главное: сражаться не стоит. Всё это потеряло смысл. Казалось, сам Искупитель взглянул на это место и велел людям склонить головы, чтобы просить прощения за грехи и молиться за свои души. А тех, кто осквернён, он очистит сам.

Я стоял, будто оглушённый, не зная, что делать. Мимо прошёл Фома, неся на руках Иришку. Он не смотрел по сторонам, шёл прямо, и никто не решился преградить ему путь. За ним торопливо шагала Зинаида.

Я повернулся и увидел Гришаню. Он застыл растерянный, с растерянным лицом, не понимая, что происходит. Я схватил его за плечо и потянул за собой. Мы пробирались через двор, где ещё недавно шумели и кричали, а теперь стояли люди с опущенными руками, будто потерявшие заряд игрушки.

Посреди двора меня встретила Арина. Она вышла навстречу, светлая, усталая, но спокойная. Без слов взяла меня за руку. Сделала это уверенно, и я пошёл за ней.

Она вывела нас за ворота, туда, где у дороги стояли две машины. Там воздух был свежее, а вместе с ним вернулось и чувство реальности.

Я посмотрел на неё внимательнее и понял, что ангелом она казалась лишь издали. Вблизи всё выглядело иначе: в глазах ее полыхал золотой огонь, ногти удлинились и стали острыми, как когти. Она наклонилась ко мне и прошептала тихо, почти без интонаций, но с той силой, в которой не сомневаешься:

— Знал бы ты, как я хочу вернуться и разорвать этих мерзавцев на части.

Рядом оказался Гришаня. И он смотрел на девушку с неприкрытым восхищением. На его лице отразилось почитание. Он выдохнул едва слышно одно слово:

— Богиня…

И тут же опустил взгляд, когда она заметила его. В этом мгновении в его взгляде промелькнуло смущение: восторг оказался неловким перед её вниманием.

Со двора вышли мои помощники и Буся что-то прячущий за спиной.

У машины стоял отец Арины. Родион Романович выглядел напряжённым, глаза его были усталые, но внимательные. Он распахнул дверь и коротко сказал:

— Садитесь. Надо уезжать. Из этого места нужно выбраться как можно скорее.

Фома уже забрался в машину, осторожно держа на руках Иришку. Зинаида скользнула следом. Гришаня обошёл капот и занял место за рулём. Я замешкался на мгновение, глядя на Арину. Она осталась стоять чуть в стороне, и свет от фар ложился на её лицо мягким отблеском. Она с какой-то странной тоской смотрела во двор. Словно и впрямь собиралась вернуться и…

Родион Романович тихо проговорил, не отрывая взгляда от распахнутый ворот за нашими спинами:

— Я не знаю, как долго эти люди будут под воздействием моего помощника и Аринушки. Лучше не проверять.

Я кивнул. Он был прав. Здесь всё держалось на тонкой грани, и любое слово могло её разрушить.

Я ухватил Арину за руку и затянул ее в машину, и мы тронулись. Дорога уходила во тьму, а вместе с ней оставалось чувство, что за спиной остается что-то жуткое и неподвижное.

— Надо было позвать сестру, — едва слышно выдохнула Нечаева. — Они ведь правда собирались убить вас…

Она обхватила мое лицо напряженными пальцами и заглянула в глаза.

— Мы едва успели…

— Иришка ранена, — сказал я.

— Она в машине с отцом, — уверенно произнесла моя невеста, а потом добавила одними губами, — Он тебе должен. Я это чувствую. А значит, он не позволит ей погибнуть.

И я ей поверил. Обнял ее за плечи и закрыл глаза. На переднем пассажирском сиденье возился Буся устравивая в своих корнях очередной растительный трофей в глиняном горшке, остальные призраки толкали наши машины, когда они буксовали в песке. Темнеющий лес по обе стороны дороги отчего-то совсем не пугал.

Глава 44

Дом, милый дом

Гришаня не щадил авто, стараясь как можно быстрее вывезти нас из негостеприимного поселка, и машина на полной скорости неслась по разбитой дороге, то и дело подпрыгивая на ухабах. Солнце уже почти зашло за горизонт, и на окрестности опускались сумерки. Сидевшая рядом Арина, всё ещё молчала. Её лицо в отсветах фар казалось бледным, почти не живым. Только ее глаза горели каким-то странным темным огнем.

Я заметил, как рука Гришани на руле едва заметно подрагивала, намекая на то, что парень нервничал.

— Словно с цепи сорвались, — пробормотал водитель. — Никогда не видел, чтобы деревенские так сходили с ума.

— Они верят в старые легенды и каких-то существ, что живут в лесу, — начал было я.

— Это не легенды, — глухим голосом внезапно произнесла Нечаева. — И вы сами прекрасно это знаете, Павел Филиппович. Тот мир, что вы называете сказочным есть, и перевертыши существуют. Ваш водитель — прямое тому подтверждение.

Я заметил, как усмехнулся сидевший за рулем Гришаня.

— Просто я думал, что это единичные случаи, вроде Фомы, — начал было я, и Нечаева кивнула:

— В больших городах да. Но за пределами городской суеты все еще существуют старые правила. И живут существа, которые не очень-то любят людей. И если их будет много, людям не поздоровится.

На секунду она прикрыла глаза и, не глядя, дотронулась до моей руки ледяными пальцами. Словно в подтверждение ее слов, где-то в чаще послышался протяжный, полный злобы вой, который тут же подхватили десятки других. И от этого звука Гришаня что-то едва слышно прошептал и осенил себя знаком Искупителя. В салоне повисло тяжелое молчание. Лес редел, а впереди в темноте уже мерцал тёплый, жёлтый свет фонарей. Гришаня вдавил педаль газа, и мы выехали на старую просёлочную трассу, и водитель, который до этого напряженно вел машину, облегчённо выдохнул.

— Вон пост дорожной жандармерии, — сказал он. — Дальше пойдёт шоссе. А