— Нет, не лучше, — внезапно уверенно заявила Нечаева. — Вы для нас не посторонняя. И все только рады, что вы вернулись с другой стороны.

Хозяйка дома вздохнула, украдкой утерла краем салфетки глаза.

— Мне несказанно повезло получить второй шанс. Знаю. И спасибо, что делаете мою жизнь… настоящей.

Отец деликатно откашлялся, чуть выпрямился в кресле и бегло взглянул на часы. Не с нетерпением, а скорее ощущая необходимость вернуться из этой уютной кухни в большой мир, где его ждало множество дел.

— Тебе пора? — спокойно поинтересовался я.

— Увы, — тихо ответил он. — Надо решить кое-что по работе. А потом я хочу взять пару выходных… если получится.

Я чуть прищурился:

— Думаешь, без тебя на службе всё развалится? Императорская армия прекрасно работала тысячи лет. И уж точно проживет без тебя пару дней.

Князь посмотрел на меня. А потом медленно покачал головой, и в голосе его появилась тихая грусть:

— Знаешь, Павел… мне сейчас кажется, что даже если всё сгорит в синем пламени, то пусть горит. Всё, кроме вас.

Он говорил просто, словно человек, который впервые за долгое время понял, что самое важное у него в руках, это не папки с приказами, не дела, а такие вот редкие минуты покоя.

— Думаю, можно обойтись и без этих глобальных разрушений и синего пламени, — произнес я, вставая из-за стола.

Отец тоже поднялся на ноги. И мы молча пошли к лестнице.

У порога мы остановились. Князь помолчал. Глаза его снова искали точку, на которую можно смотреть, не встречаясь взглядом.

— Спасибо тебе, — тихо произнес он. — За понимание. И за то, что… ты не захотел пойти на крайние меры.

Я немного опустил голову, не жалая признаваться в том, что эта идея до сих пор меня так и не покинула. Не стал говорить и про мать, с которой разговаривал, когда был без сознания. Просто ответил:

— Это не совсем моя заслуга. Бабушка была очень… убедительной. Она попросила меня не делать того, из-за чего мне будет стыдно смотреть на отражение в зеркале. Я не хочу ее разочаровывать. И не хочу делать больно тебе.

Он молча положил руку мне на плечо. Крепко сжал его. А потом развернулся, толкнул дверь и перешагнул через порог.

И тут же столкнулся нос к носу с Алексеем Суворовым, который поднял руку, чтобы нажать на звонок, вздрогнул от неожиданности, когда створка резко распахнулась.

— Филипп Петрович, — рассеянно пробормотал он и, заметив меня, облегченно выдохнул, — значит, слухи верны, и Павел Филиппович в добром здравии.

— Вашими молитвами, — ответил князь и коротко кивнул, — Всего хорошего.

— До встречи, — отреагировал я, наблюдая, как отец, выпрямившись, медленно спускается с крыльца и направляется к арке.

А потом сделал приглашающий жест:

— Проходи уже. Не стой на пороге как истукан.

Суворов шагнул в прихожую, огляделся и вполголоса, почти заговорщически спросил:

— Ты что, помирился с отцом? Или он просто заходил проверить, на кого составлено твое завещание?

— Некроманты не пишут завещаний, — фыркнул я.

С верхней площадки лестницы донесся голос Яблоковой:

— Веди друга в гостиную. Чай еще не остыл.

Суворов удивленно вскинул брови:

— У тебя появилась домоправительница?

Я закатил глаза:

— Вот так не виделись пару недель, и ты уже решил, что я вдруг обзавёлся супругой, собакой и татуировкой на всю спину.

— Профиль Императора, конечно, принято бить на грудь, — подхватил он с тем же непочтительным выражением.

— Ты откуда знаешь? — с интересом уточнил я, и Алексей пожал плечами:

— Видел в делах острожников. Я же теперь государственный обвинитель. Или ты забыл?

— Помню, — хмуро ответил я.

— А тебя, смотрю, окунуло в быт, — продолжил Алексей, осматривая гостиную. — Неужели случилось страшное, и ты вдруг решил остепениться? Вести книгу учета расходов, вязать носки и выращивать кактусы?

— Тебя, между прочим, за это время вообще не было видно. Неужели семья наконец тебя приручила? — парировал я.

Суворов усмехнулся и слегка поморщился:

— Я звонил тебе несколько раз. Кто-то поднял трубку, но молчал. Даже не сопел в динамик, как обычно бывает, когда тебе звонят недоброжелатели.

Я бросил взгляд в сторону стены, где мелькнул любопытный нос Василия. И буркнул:

— Призраки баловались. Один особенно любит слушать чужие разговоры.

— Ну, раз уж такой приём, — пробормотал Алексей и чуть смущённо поправил воротник кителя, — может, чаю с блинами?

— Серьёзно?

— Нет, — он покачал головой. — На самом деле, я по делу.

— По зачем моему другу понадобился адвокат? — изобразил я удивление.

— Я здесь не для этого, — отмахнулся он. — И вообще, я бы вряд ли решился нанять тебя. Слишком хорошо помню, как ты иногда спал на лекциях. А экзамены, если верить легендам, успешно сдавал с помощью призраков очень вредных преподавателей, с которыми ты нашел общий язык.

Я усмехнулся, но внутри что-то шевельнулось. Сказано вроде в шутку, а всё равно царапнуло — то ли потому, что напомнило о годах, которые не вернуть, то ли потому, что мне очень не хотелось быть объектом мифологии. Все же друг должен был меня знать, а не верить в глупые слухи.

— Пойдём. Расскажешь, зачем пришёл. Только без загадок. Я ещё не совсем оправился, чтобы решать ребусы.

— А я и не собирался, — буркнул он и пошел следом, оставляя за собой легкий запах морского одеколона и хлопот, который гость притащил с собой в мой дом.

Мы вошли в кабинет. Я разместился за столом и пригласил гостя присесть. Суворов осмотрелся по сторонам, потом откинулся в кресле, положив руки на грудь:

— А ты неплохо устроился, — проворчал он, но голос прозвучал скорее с уважением, чем с завистью. — Говорят, к тебе нужно записываться на прием на месяц вперед. Кто бы мог подумать, что ты станешь такой важной птицей. И всего через пару месяцев после выпуска.

— Может, и так, — пожал плечами я. — Об этом стоит спросить у секретаря. Она у нас всё фиксирует.

— Слышал, у тебя и секретарь новый, — подмигнул Алексей. — Неужто ты всё же решился нанять какую-то даму с формами…

— Прекрати, —