Света он давал немного, но достаточно, чтобы сориентироваться.

Из интересного — справа от меня была настежь распахнута тяжёлая деревянная дверь, обитая металлом. Самое то для сокровищницы, тем более тут даже окон нет. Да и неоткуда им взяться, эта комната к внешним стенам дома никак не примыкает.

Один вопрос — почему дверь не закрыта?

Взгляд вверх — высота потолка метра три. Я сейчас должен быть на втором этаже, скорее всего. Нет, он чисто теоретически может быть и третьим — только тогда по первым двум мне придётся ходить, пригнувшись, чтобы не биться головой об потолок.

Вариант вероятный, мийю ведь низкорослые — но лучше буду надеяться, что этаж тут всё таки второй.

Из раскрытой двери слышны грохот, визги тварей и мяуканье. Далеко и, скорее всего, с первого этажа. Поблизости тишина и покой, если не считать шума, который навёл здесь я. Пусть и ненамеренно.

Я хотел проверить коридор и заглянуть в разбитые сундуки, пока жду Милу и Мурзика, но кусок крыши подо мной зашевелился. Он и без того был неустойчивый, так что я поначалу решил, что процесс абсолютно естественный. Хрен там — из под завала донёсся приглушённый визг зомби.

Ох, и недовольный он, похоже…

Вопрос в другом — какого чёрта эта тварь тут делает? Он не по сундукам же шарился? Видимо, где-то подо мной ещё и дохлый кот, которого зомбак потрошил. Это как минимум объясняет, почему не заперта дверь.

Я отпрыгнул в сторону, вскинув для удара секиру. Уродец откопаться-то сумеет? Его надо добить, это да. Но самому лезть в обломки не хочется — велик шанс напороться на удар когтями или какой-нибудь острой костяной пакостью.

Зомби справился. Вылез, разворошив связки дранки и подняв телом какие-то длинные жерди.

Досками тут и не пахло — коты строили попроще. Да и, чего уж, из их перекошенных деревьев доски делать замучаешься. Тем более, зимы в их осколке нет, хоть в шалаше живи — не замёрзнешь.

Сказать бы, что и этот дом исключительно для господских понтов построен, но нет ведь — пригодился в обороне. Человек, спящий с пистолетом под подушкой, как известно, чокнутый параноик все ночи, кроме одной — решающей. Если повезёт, благодаря этому укреплённому дому мы ещё успеем вывести кого-нибудь из выживших мийю и забрать с собой.

Стоп, чего это я? Пол-то как раз из досок, выложен чем-то типа древесной мозаики. Чует моё сердце — над постройкой не одно десятилетие корпели.

Ладно, надо возвращаться к нашим баранам.

Зомби покоцало сильно — из него торчали обломки дранки, обе ноги были сломаны в хлам, да и левой неестественно длинной рукой он еле ворочал. В черепе вмятина, целых рёбер тоже явно немного осталось…

И весь он был залит кровью — не своей.

Я ограничился двумя ударами.

Первым — снёс единственную функциональную руку. Вторым — располовинил его. Из перерубленного позвоночника хлынула белая лимфа, тварь с визгом забилась среди обломков.

Со скепсисом осмотрев его, я ударил снова — и лезвие секиры отсекло вторую руку. Чтобы наверняка, а то ещё умудрится ранить кого-нибудь. Нам драматичные сцены в духе Голливуда не нужны, надо решить свои проблемы быстро и профессионально, без всяких там сломов ожидания и катарсисов.

И так жизнь сегодня слишком много раз обгадила все планы.

— Великий Вожак? — раздался сверху Милин голос.

— Ждите! — отозвался я. Голос особо не понижал — один чёрт свалился сюда с таким грохотом, что услышать должны были даже снаружи.

Осторожно выглянул за дверь, готовый в любой момент отбиваться от особо хитрожопого зомбака или засевшего в засаде воина мийю, но в коридоре никого не было. Справа — пара проходов без дверей и сиротливое маленькое окно с травяными занавесками. Слева — один проход и, походу, спуск на лестницу. Ну и, ещё одно окно.

Обстановка смотрелась аутентичненько: тоже побелка, но на стенах — головы каких-то ящеров, щиты, панно с гербариями и какие-то грубые циновки с примитивными растительными узорами.

А прямо напротив двери стена вовсе была разрисована. Стиль рисунка — примитивный, но симпатичный. Что-то среднее между японской традиционной живописью и европейскими средневековыми иллюстрациями.

Не такие уж коты и дикари, как я думал поначалу. Хотя, они уже перешили от первобытного строя к рабовладению, это в том же марксизме как раз считается новым этапом развития общества.

Даже во время правления семьи Милы они вполне себе знали о рабовладении. Просто — оно было запрещено из-за заветов Тёплой Матери.

Ладно, главное сейчас, что коридор пуст, а весь замес внизу. Шум как раз слышен оттуда, где, предположительно, расположилась лестница на первый этаж.

— Прыгай сюда, я поймаю, — я шагнул обратно в комнату. Вогнал секиру в пол, чтобы не мешала и была поблизости, и поднял вверх руки.

Мила не переспрашивала и не сомневалась, миг — и послушно ухнулась вниз. Я успел мягко её поймать. Анюта в мешке испуганно ойкнула. Когда я поставил кошколюдку на пол, девочка тихо спросила:

— Дядя Никита. Скажи — а мы скоро убежим? Просто… Как-то страшно тут всё, дядь Никит. А я глаза не открывала, честно.

— Потерпи, — отозвался я и погладил девочку по голове. Офигеть, конечно, у неё волосы грязные… Да и сама она чумазая до ужаса. Пусть её наши девчонки в бане сегодня отмоют, хоть на белого человека станет похожа. — Скоро убежим. Просто, нам надо взять с собой хороших кошек.

Анюта вздохнула, едва слышно пискнула:

— Ладно.

— Мурзик! — позвал я. — Прыгай, твоя очередь!

Мила заинтересовалась сундуками. Полутаться — это, конечно, хорошо, но внизу умирают мийю. И я даже не знаю, есть ли тут, внутри, воины, или зомби сейчас терзают беспомощный мирняк. Это не говоря о горящем у нас над головами лесе.

Но, понять кошколюдку я тоже могу.

Если тут реально сокровища — это сокровища её семьи, отобранные новой властью. В целом —