Оперевшись на меч, я с трудом поднялся. Косолапый стоял напротив и вспарывал острыми когтями землю. Заревев, он рванул в атаку. Я же попробовал отпрыгнуть в сторону, но тело едва слушалось. В последний момент косолапый напрягся, готовясь к прыжку, и…

Задние лапы медведя сложились пополам. Шкуру пробили острые кости, и косолапый взвыл от боли. Разъярённый зверь пополз ко мне, оставляя за собой кровавый след. Неужели его кости стали тоньше и не выдержали веса, после того как клинок украл немного костной ткани? Впрочем, какая разница?

Я закончил бой за два удара. Первым пронзил косолапому подмышечную впадину, парализовав левую лапу. А вторым ударом вогнал клинок между позвонками в районе шеи. Зверь затих, а я, задыхаясь, рухнул сверху. Задрав рубаху, посмотрел на стремительно синеющие рёбра. Ну что, Авдеев? Поздравляю с первой гематомой.

— Эх. Это тело никуда не годится, — тяжело вздохнул я. — Гоб! Ты там жив?

— Конечно жив, тупой вопрос,

Вот только к дереву прирос, — прохрипел гоблин из-за кустов. Странно, обычно он говорит четверостишьями. Должно быть, ему крепко досталось.

Поднявшись, я пошёл искать друга. Впрочем, найти его было несложно. В кустах отчётливо прослеживалась траектория полёта, отмеченная поломанными ветками и обрывками одежды. Прорубив себе путь, я обнаружил товарища.

— Прирос к дереву, говоришь? — покачал я головой, глядя на изломанное тело гоблина.

Его руки сложились гармошкой, а грудь была пробита сучком дерева. При этом Гоб казался бодрым, улыбался и совершенно не собирался помирать. Всё это выглядело странно.

Наклонившись, я аккуратно взял зеленомордого под руки и аккуратно снял с сучка. В груди гоблина виднелась сквозная рана, через которую можно было рассмотреть всю округу. Но… эта рана стремительно затягивалась. Сломанные руки рывками выпрямлялись, как будто кости сами собой вставали на место и срастались.

— Носатый, я бы на твоём месте вопил от восторга. В прошлом мире ты бы точно помер от таких ран, — усмехнулся я, наблюдая, как неведомая сила исцеляет гоблина.

— Вопить от радости нет сил,

Сейчас бы я перекусил.

Ты обещал меня кормить,

Пошли медведя потрошить! — зловеще протянул зеленомордый.

— Я смотрю, тебе уже намного лучше? — я щёлкнул говорливого по носу и помог встать. — Бери кинжалы и вперёд. Выбирай самую вкусную часть косолапого. А я пока разведу огонь.

Пока гоблин прыгал вокруг медведя, думая, какую часть сожрать первой, я нашёл толстое давно упавшее бревно. После ливня древесина отсырела, и разжечь её не представлялось возможным. Но если ты всю жизнь провёл в походах, то для тебя нет ничего невозможного.

Используя меч в качестве клина и увесистую палку в качестве молотка, я расщепил бревно на две половины. Как и ожидалось, древесина внутри оказалась сухой. Пришлось повозиться, чтобы отделить сухую часть от мокрой, но за полчаса я управился.

Притащив бревно к медведю, я застал окровавленного гоблина. Он склонился над тушей косолапого, содрал с него шкуру и, не дождавшись, пока я разведу костёр, начал жрать сырое мясо.

— Ну вот что ты творишь? — вздохнул я. — Забыл, что случилось в прошлый раз? Когда ты решил свежины отведать?

Да, я прекрасно помню этот случай. Он наелся сырой виверны. Но там оказалось столько паразитов, что Гоба еле откачали. Если б не встретили знахарку, зелёного самого бы сожрали изнутри.

— Гоба таким не напугать

Что захочу, то буду жрать.

Сами собой теперь кости срастаются.

Король в знахарках уже не нуждается, — пробурчал Гоб.

— Понятно. Значит, жареное мясо буду есть только я, — усмехнулся я, раскалывая получившееся полено на небольшие дощечки.

Моих слов гоблин не услышал, так как чавкал на всю округу. Я в это время настругал немного щепок, положил на место, выбранное для кострища, кусочек сухого мха, который нашёл в одной из заброшенных лисьих нор. Осмотревшись, нашёл небольшой камень. Затем присел на корточки перед неказистой башенкой из щепок и принялся лупить камнем по мечу, высекая искру.

Спустя минуту искра попала на щепки, и занялся слабый дымок. Я накрыл зачатки огня мхом и стал кормить стремительно растущее пламя всё новыми и новыми деревяшками. Огонь ещё не успел набрать силу, а за спиной уже послышались шорох и тяжёлое дыхание.

Повернувшись, я увидел гоблина, пристально смотревшего на пламя. С его острых зубов стекала вязкая кровавая слюна, а в когтистых лапах он волочил по земле два здоровых ломтя мяса. Похоже, ему приглянулась филейная часть косолапого.

— Жарить! Скорее! Быстрее! — выкрикнул голодающий, совсем позабыв про рифму.

Покачав головой, я пошёл готовить шампуры. Нашёл пару длинных веток, зачистил, заострил с обеих сторон и, нанизав мясо, вколотил их под углом к костру. Пламя лизало мясо, сочащееся бурым жиром, который, капая на угли, издавал довольно неприятный запах.

Свой шампур гоблин умял, не дождавшись, пока мясо дойдёт до готовности, после чего пошёл вырезать новую порцию. А я всё же прожарил свой кусок до чёрной корки. Всё таки медведи — переносчики всякой заразы, а ещё в их мясе часто встречаются паразиты, вроде червей.

Единственный способ не подцепить какую-нибудь гадость, это хорошенечко прожарить их мясо. Я же предпочёл перестраховаться и прожарил чуть ли не до углей. Потом срезал чёрную корку, а остальное съел, правда и без особого удовольствия.

Гоб тоже завершил трапезу и, рухнув в высокую траву, совершенно слился с ней. Громко рыгнув, он спросил:

— Скажи-ка, друже, ведь недаром

Лицо, истерзанное шрамом,

Вдруг превратилось в сопляка?

Ведь были раны боевые,

Да говорят, ещё какие!

А нынче морда малахольна,

И тощая, смотреть аж больно.

Так что случилось там с тобой?

Не хочешь говорить? Пропой!

Гоблин на сытый желудок, как обычно, был разговорчив. Да, к моменту нашего перерождения Гоб уже был мёртв и не видел ритуала, проводимого мной. Но зная зеленомордого, готов спорить, что его не слишком заботит случившееся. Для Гоба куда важнее то, что он снова жив и может есть вкусную еду, а заодно воровать. Это ещё один его порок. Пожалуй, самый страшный. Из-за воровства носатого мы регулярно попадали в переплёт. Впрочем, порой он воровал очень ценные вещи. Как-то он обокрал магистра храмовников и утащил у него рунический меч, которым я пользовался до самой смерти. Отличное оружие. Жаль, что пропало.

Но грех жаловаться. Я не думал, что попав в этот мир, сразу найду меч,