Матвей размялся, поприседал, слушая хруст коленок. Он услышал и другие звуки и даже успел испугаться, решив, что с суставами совсем плохо. Однако это был Макарка, скачущий по улице. Геннадий гнал его галопом прямо к штольне. Дети вскочили, подумав, что случилась беда. Пастух резко осадил коня и спрыгнул на землю.

— Игнат здесь? — Спросил он.

— Нет. Кажется на машдворе. А что случилось? — Матвей тоже подумал, что произошла неприятность.

— Озимые взошли. Как один, одновременно.

— Фу, дьявол, напугал. Да ладно? — Не поверил Матвей.

— Иди, проверь. Есть, конечно, проплешины, но в целом взошло ровненько, как под гребёнку.

— Хорошая новость. — Обрадовался Матвей. — Надо скорее Игнату доложить, чтобы он Веру Петровну успокоил, пока она не начала от нас свои припасы прятать.

— Я пешком дойду до машдвора. Запалил коня. Дадите ему напиться? — Попросил Геннадий.

— Конечно, сейчас наберу и напою.

Геннадий посмотрел на ведра с зерном.

— Может и пшенички пару жменек найдется? — Решил снаглеть пастух.

— На такое я пойти не могу. Это семенной материал, каждое зерно на вес золота. — Не поддался Матвей.

— Блин, ну ладно, забегу на ток, нагребу откуда-нибудь. — Геннадий похлопал коня по ребристым бокам. — Ладно, пойду.

Макарке явно не хватало питания, потому он быстро уставал. Помимо пшеницы ему требовалась трава, сено или в худшем случае солома, чтобы набить огромный желудок. Взять их было неоткуда, природа погибла. Вся надежда была на следующее лето, но никто точно не знал, какими станут времена года, и стоит ли ждать положительных результатов, основываясь на прошлом опыте.

Скотине было особенно тяжко из-за ограниченного типа питания. Коровы, овцы и козы страдали от недостатка грубых кормов. Алабай Бывалый превратился в собственную тень. Он иногда показывался на улице, но вид у него был, мягко говоря, невеселый. Пес привык к большому количеству мяса, костям и прочим собачьим радостям, но теперь ему выпадала миска «липучки» в день, редко две. Только человек, куры и крысы чувствовали себя относительно привычно и внешне выглядели не сильно страдающими. Несушки оказались самым синергетически выгодным союзом с людьми, одаривая их ежедневно яйцами и получая взамен почти все то же, что и до катастрофы. Впору было ставить памятник курице и яйцу, чтобы отдать дань их заслуге в выживании жителей обеих деревень. В Можайкино успели соорудить целую многоэтажку-инкубатор для высиживания курами яиц, считая эту отрасль наиболее перспективной в ближайшем будущем. В Екатеринославке пока такого поголовья птицы не имелось. Всё, что снесли куры, моментально уходило на питание.

Матвей, прихрамывая, сходил вглубь штольни и набрал ведро воды из собравшегося там озерца. Макарка сразу понял, что это ему и загорцевал в нетерпении. Выпил ведро до дна и долго возил языком по влажному дну, показывая, что не откажется от добавки. Матвей сходил еще раз.

— Мотя, кого вы так обильно поите? — Поинтересовалась директор штольни Мария Алексеевна.

— Макара. — Ответил Матвей. — Геннадий запалил скотину, чтобы поделиться со всеми радостной вестью, что озимые взошли.

— Да вы что? — Воскликнула бывшая директор школы. — Ну, слава богу. А то я, грешным делом, уже начала думать, что умру от голода, а не от старости.

Матвей рассмеялся.

— Вы, Марь Алексеевна, умрете от сдетонировавшего заряда оптимизма. — Пошутил он и направился к выходу.

— Надо девчонок обрадовать. — Директор штольни поспешила в обратную сторону, где работал женский коллектив.

Конь снова выпил ведро досуха, но уже не пытался сделать вид, что ловит последние капли на дне. Помотал гривой и медленно подошел к детям, громко вдыхая запах зерна.

— Иди отсюда. — Тимоха отодвинул Макаркину морду в сторону.

Тузик, решив, что конь перешел личные границы друга, злобно оскалился и зарычал. Макарка всё понял, посмотрел на собачонку добрыми умными глазами и сделал шаг назад.

— Прости меня Господи. — Матвей зачерпнул из ведра горсть зерна и дал его слизать коню с двух ладоней. — Ребята, вы ничего не видели.

Подростки согласно закивали. Макарка сделал вид, что ему дали гораздо больше, чем на самом деле и тщательно пережевывал еду в течение нескольких минут. На свежий воздух вышел Наиль. Ему аккуратно постригли бороду и волосы, переодели и теперь он был похож на просто изможденного человека. Единственно, что сильно отличало его от остальных, это взгляд. В нем остался страх. Наиль смотрел распахнутыми глазами, как человек, увидевший опасность за мгновение до рокового события.

— Привет. — Поздоровался с ним Матвей.

Он давно ждал, когда тот придет в себя достаточно, чтобы поговорить о дороге. Матвей с Тимофеем еще не оставили идею найти его родителей, но совершенно не представляли, каким стал внешний мир. Хотелось получить достоверные данные и принять на их основе правильное решение.

— Привет. — Ответил Наиль. — У вас и лошади выжили? — Удивился он.

— Это все благодаря штольне. Было куда затолкать крупную живность.

— Я даже собаку за всю дорогу ни разу не увидел. — Он кивнул в сторону Тузика. — Тех, что выжили, быстро съели.

Тимофей положил руку на Тузика сверху, как будто хотел защитить его от поедателей собак.

— А мы с внуком не местные, всё думаем, сможем ли мы добраться до Москвы самостоятельно.

Наиль хмыкнул.

— И думать забудьте. У вас здесь рай, а там настоящий ад. Такого как у вас я не видел. Везде голод и смерть. Какие коровы или куры, люди землю едят, если на ней лежала еда. Я сам ел землю в погребах или магазинах, где банки полопались. Не надо никуда идти, ничего не найдете, кроме собственной смерти.

Тимофей и дед переглянулись. Взгляд внука выражал печаль, но в нем появилось понимание, что затея действительно может оказаться слишком опасной.

— А везде одинаковые разрушения? — Поинтересовался Матвей.

— Ну, да, везде эти разломы, булькающие горячие лужи, гейзеры. Я в самом начале встретил семью, как я думаю, все погибли. Вид у них был, как будто их в кипятке сварили. Я сошел с того места и буквально через пару минут из-под земли долбанул фонтан кипятка и пара. А с виду это была обычная трещина, как и тысячи других. Смерть может настигнуть там, где ее не ждешь. И люди, и природа, все хотят тебя убить.

— А что бандитизма много на дорогах? — Матвей до встречи с Наилем считал эту опасность самой значимой.

— Хватает. Особенно пока по трассе шли. Убитых много раз встречал. Хотя мне непонятно, зачем убивать, если тебя никто преследовать не собирается. Ну, отобрал еду, но убивать зачем? — Наиль присел на