– Так, минутная слабость, – буркнул я и мотнул головой, разгоняя рой прилипчивых мыслей.

– Тогда подсади, – приказала Джул и вытянула руки вверх.

Я обхватил её за тонкую талию, приподнял и, дождавшись, когда она заберётся повыше, подпрыгнул и уцепился за нижнюю перекладину. Подтянулся и через миг тоже скрылся в трубе.

Под каблуками Джул загудели ступеньки, мне на голову закапала липкая жижа. Не самые приятные ощущения, надо сказать.

– Давай побыстрее, – поторопил я. – Дерьмо летит с башмаков.

– Меньшая наша проблема, – усмехнулась она, но темпа прибавила.

– И всё-таки, Джул, где мы сейчас? – пропыхтел я, стараясь не смотреть вверх, чтобы мерзкая субстанция не попадала в рот. – Территориально, я имею в виду.

– В городе-герое Новосимбирске, столице нашей родины, – совсем по-школьному ответила Джул.

– Где-где? – От удивления я соскользнул с очередной перекладины и чуть не сверзился вниз.

– В Новосимбирске, – повторила она. – У вас разве столица другая?

– У нас Москва.

Сверху прилетел хохоток.

– Скажешь тоже, Москва. Занюханный райцентр в трёх тыщах вёрст к западу. Захолустье колхозное. Ты сам, что ль, оттуда?

В её интонациях чётко прослеживалось превосходство коренного столичного жителя над провинциалом из самых дремучих. Настаивать я не стал: захолустье и захолустье. Я всё одно не москвич, так что мне фиолетово. Другое не мог в голове уложить – как связался мой Оренбург там и город-герой Новосимбирск здесь, но этот момент решил позже выяснить.

– А что стряслось тут у вас? Откуда зомби взялись?

– Сычуаньский вирус, – не стала вдаваться в подробности Джул.

Но даже парочка слов многое объяснила. Было с чем сравнивать.

– Давно случилось?

– Четыре года назад, а чтобы совсем плохо – восьмой месяц идёт.

– А сейчас какой год?

– Две тысячи двадцать четвёртый.

– А…

– Всё, заткнись. На месте уже.

Она замерла у решётчатого люка и настороженно прислушалась.

– Чего там? – прошипел я.

– Вроде тихо.

– Тогда чего ждём?

– Не мельтеши, – осекла меня Джул, вытаскивая из внутреннего кармана куртки непонятную приблуду, свёрнутую кольцом.

Развернула – оказалось что-то вроде эндоскопа, только короткого. На одном конце окуляр в резиновой манжете с колёсиками управления, на другом – миниатюрный фонарик и объектив. Она просунула рабочую часть в дырку люка и начала осматривать местность снаружи.

Оставалось только набраться терпения, хотя удавалось это с трудом. Подземелья остохренели до зубовного скрежета, хотелось побыстрее добраться до места, где есть туалет, душ и кровать. Даже на раскладушку согласен. И на уличный туалет. Главное, чтобы с туалетной бумагой…

– Так, Алекс, – вырвал меня из грёз о комфорте голос Джул. – Твоя задача – не потеряться. Просто держись за мной, не отставай и делай как я. Понял?

– Да, вроде не дурак.

– Тогда погнали.

Она забралась выше, упёрлась плечиком в крышку люка, напряглась… Видно было, что тяжесть не по её габаритам. Я дёрнулся, чтобы помочь, но она и сама справилась. Чугунный диск скрежетнул по камню, уехал в сторону, Джул, не мешкая, подтянулась. Уже почти забросила ногу на край…

Сверху едва слышно свистнуло, и девочка вдруг странно обмякла. С её плеча соскользнул рюкзачок, пролетел у меня мимо носа, лязгнул сапёрной лопаткой о битый кирпич. Изгвазданная подошва маленького берца ткнулась мне в лоб. Я отшатнулся и едва успел поймать Джул.

– Ты чего?! – крикнул, испытав приступ паники.

Она промолчала, бессильно уронив голову на плечо.

Всё объяснил торчащий из тонкой шеи дротик.

* * *

– Твоюматьтвоюматьтвоюмать…

Мозг вскипел от поисков нужных решений, но решения не приходили.

Что делать? Извечный вопрос.

Бежать? Знать бы куда.

Прятаться!

Это подсказал страх. Страх потерять Джул – единственную связь с этим миром. С ней на руках не убежать далеко, а затеряться в канализации попробовать можно. Пережду, а там и девочку в чувство попробую привести. Надеюсь, в дротике транквилизатор, не яд.

План неплохой, но исполнение подкачало. Только нащупал ногой нижнюю перекладину, сверху забарабанили каблуки, мгновением позже металл трижды стукнулся о металл. Я поднял голову и чуть не упёрся носом в толстую банку глушителя. В прорезь прицела, сквозь обзорное стекло маски-противогаза, щурился глаз. Вполне себе человеческий.

– Конечная. Вылезай, – пробубнил грубый голос, приглушённый толстой резиной. – И без фокусов мне!

– Вылезаю, куда мне деваться…

А что ещё оставалось?

Глава 4

Их было трое. Одинаковых, как яйца от одной курицы, и заряженных, как полицейский спецназ. На каждом ультимативно-чёрная форма, лёгкий бронежилет с логотипом СК, разгрузка с автоматными магазинами. Головы защищали арамидные шлемы. Лица скрывались под масками то ли респираторов, то ли противогазов с двумя банками фильтров по сторонам «свиной морды».

Эскашники нас всё-таки выследили, уж не знаю, как им удалось.

Первый удерживал меня на прицеле. Второй прятал в чехол духовое ружьё. Третий, судя по пульту в руках и FPV-маске поверх респиратора, управлял квадрокоптером.

Я, повинуясь приказу, покинул колодец и со всей осторожностью уложил Джул на пыльный асфальт. Она застонала, а у меня захолонуло сердце – я переживал за неё сильнее, чем за родную. Как врач, но больше как человек, которому корячилось потерять единственный контакт с чужим и крайне враждебным миром.

– Офицер, девочку нужно срочно в больницу, – сказал я, посмотрев на эскашника.

Знаков отличия не наблюдал, но решил, что лишним не будет. Лесть, даже грубая, срабатывает иногда…

– Туда и поедем, – прогудел «офицер», отступил на два шага и качнул стволом автомата. – В сторону отошёл. На колени. Руки за голову.

Единая форма, аббревиатура СК, типовое оружие… Мозг в который раз провёл поспешные параллели. Теперь парень в чёрном прочно ассоциировался с полицейским, читай, стражем порядка. Поэтому у меня, как у сугубо законопослушного гражданина, даже поползновения не возникло вступить с ним в дебаты. К тому же провоцировать людей с автоматами – верх дебилизма, и я, стараясь не делать резких движений, исполнил, что было приказано.

«Голос вроде незлой… сказал: „Поедем в больничку“… Может, всё ещё образуется?»

Подбежал второй чёрный, технично переместился мне за спину и ловко защёлкнул на запястьях браслеты. Ничего сверхъестественного, обычная практика силовиков. Но то, что случилось потом, не лезло ни в какие ворота.

Он наложил руки мне на голову, так, чтобы большие пальцы оказались точнёхонько за ушами. Надавил. Я не сдержал крик от пронзительной боли. И только хотел возмутиться, как во рту очутилось нечто из ассортимента для садо-мазо утех. Нет, не резиновый дилдо – каучуковый шар на тугом ремешке. На затылке щёлкнул замок, и мне осталось только недовольно мычать.

Джул, даром что была без сознания, подверглась аналогичной процедуре.

Я всем видом показывал несогласие с подобными методами, сверкал глазами, грыз каучук… Ещё